Читать книгу - "Тёмный маг. Книга 3. Перепутье - Илья Ангел"

Подняв с пола грязные штаны, вытащил из кармана чудом уцелевшую чековую книжку и кредитки. Внезапно на меня накатила такая злость, какой я ни разу не ощущал.

– В этом доме кто-нибудь когда-нибудь будет работать?! – заорал я в бешенстве, с отвращением глядя на окровавленную одежду.

Передо мной материализовался Николай. Слуги Семьи – это не обычная нанятая на бирже труда прислуга. Их семьи служили Семье ещё со времён империи, клялись на крови, что никогда не предадут Семью, и они, как и все их потомки, будут верой и правдой служить Семье до полного исчезновения любой из сторон. Никто никогда не держал их силой, они всегда были вправе уйти. Но если бы кто-то высказал такое предложение, то оскорбил бы их до глубины души. Эти преданные до последней капли крови люди, вовсе не считали службу Семье ничем зазорным. Вот только это не означало, что они трудились каждую минуту, как пчёлки. Я прекрасно знаю, что любая горничная отдаст за меня жизнь, но даже не почешется, чтобы эту чёртову одежду забрать и отдать прачкам!

Такие потомственные слуги были во всех Древних Родах. С дворецким Демидовых я уже в своё время познакомился. И, вспоминая дом Демидовых, мне начало казаться, что своих слуг мы по какой-то причине умудрились просто неприлично разбаловать. В родовом особняке Лео я ни одной пылинки нигде не видел. А тут же. Я и самих слуг лицезрел очень редко, хотя прекрасно знаю, что у меня их целых одиннадцать человек трудиться, не считая дворецкого.

– Если я ещё хоть раз увижу хоть одну пылинку, или, не дай Прекраснейшая, что-нибудь вроде вот этого, – я ткнул пальцем в груду тряпья на полу, – можете сразу выметаться отсюда к чёртовой бабушке, иначе я за себя не ручаюсь! – прошипел я, пристально глядя в глаза Николаю. Дворецкий перевёл взгляд на тряпки и задумчиво кивнул.

Пока он размышлял над моими словами, я вышел из ванной и с такой силой хлопнул дверью, что посыпалась штукатурка. Ещё и ремонт хреново сделали, козлы!

Так и не одевшись, я сразу же направился в кабинет Саши. Всё то время, что прошло со дня его смерти, я заходил сюда дважды, и оба раза, чтобы позвонить Роману. Теперь же я прошёл прямиком к столу и сел в удобное офисное кресло.

Сидеть было некомфортно: кожа, не слишком подходящий материал для обнажённого тела. Пересилив неприятные ощущения, я закрыл глаза, прислушавшись к себе. Лазарев прав, пора отпустить тебя, папа.

Резко распахнув глаза, я открыл первый ящик письменного стола и улыбнулся. Всё-таки я знал отца как никто другой. Вытащил из ящика то, за чем я собственно сюда пришёл – дорогой кожаный портмоне, открыл его.

Из прозрачного окна бокового кармана на меня смотрел я сам. Я не помню, когда было сделано это фото. Наверное, Саша меня щёлкнул, когда я читал книжку, валяясь прямо на земле в саду. Было видно, что на улице ветрено, потому что мои волосы были в беспорядке и частично падали на лицо. Я улыбался, и моё лицо выглядело немного капризным, как это часто бывает у любимых и, что греха таить, избалованных детей. Рядом с моей фотографией была вставлена фотография мамы. Вырвав свою я смял её в кулаке. Нет больше этого Дмитрия. Словно Саша, уходя, забрал с собой моё детство.

Больше в кошельке ничего не было, но это было и неважно. Я быстро рассовал по отделениям кредитки и чековую книжку и только после этого выбрался из кресла и вышел из кабинета.

Дойдя до своей комнаты, быстро оделся, не особо обращая внимание на то, что вообще надеваю. Какая разница, всё равно выгляжу как пугало.

Вернувшись в гостиную, наткнулся на Николая. По комнате бегала молодая девушка с тряпкой, оперативно вытирая пыль. Ещё пару слуг я заметил в коридоре, когда шёл сюда. Надо же, как засуетились. Как же им не хочется потерять это место.

– Вызови мне такси, – бросил я Николаю, и дворецкий, коротко склонив голову, вышел из комнаты.

На диване лежал Гвэйн. По его виду сразу стало понятно, что ждёт он здесь меня. Услышав, что я говорю, оборотень спрыгнул с дивана. Я же только покачал головой.

– Ты остаёшься здесь, – Волк вскинулся было, но, нарвавшись на мой бешенный взгляд, только вздохнул и снова запрыгнул на диван. – Хватит с меня приключений и долгих, утомительных прогулок по проклятому полю! Мне надо Ромку найти, а то ты, похоже, забыл вчера вечером, ради чего эта прогулка затевалась.

Сказав это, я прошёл к секретеру, стоящему у стены. По-моему, мама здесь хранила наличные. Их всегда было очень немного, так на «чёрный день», как любил говорить Саша. Правда, если бы этот день и наступил, никаких изменений в отношении ко мне окружающих я бы вряд ли почувствовал. Может, оно стало бы чуть менее терпеливое, а то и откровенно враждебное, только и всего.

Я открыл секретер и уставился на содержимое пустым взглядом, не замечая ничего вокруг. В голове крутилось только, что вряд ли в такси можно расплатиться кредиткой.

Наличные были на месте. Не слишком много, но на дорогу до Твери должно хватить: пара золотых, около десяти серебряных рублей, да горсть медяков.

Ссыпав всё это богатство в карман джинсов, я сунул в другой карман бумажник и пошёл ждать приезда такси за ворота поместья.

Когда машина приехала, я сел в неё и задал вопрос таксисту.

– Вы не знаете, где находится бакалейная лавка Вишневецкого?

– Знаю, – ответил он, посмотрев на меня в зеркало заднего вида. – Доставщик, поди?

– Как вы угадали? – я слабо улыбнулся.

– Ну так из этого поместья редко такси вызывают, здесь свой шикарный автопарк имеется, – пояснил он, совершенно беззлобно, и машина тронулась.

Я бездумно смотрел в окно. Мы ехали по полю, по которому я не далее как вчера шёл, держа на поводке Гвэйна. Почему-то я не могу начать отожествлять моего Гвэйна с Эдуардом Лазаревым, моим дальним предком, про которого книжки пишут.

Я даже не сразу понял, что пустошь сменилась городской улицей. Время было ранее, поэтому Тверь только начала просыпаться. Как и все провинциальные города, она жила неспешно, что в данный момент меня полностью устраивало.

Наверное, я задремал. Голос таксиста вывел меня из оцепенения, в которое погрузился мой разум.

– Эй, парень, приехали. Вон лавка Вишневецкого, – я встрепенулся и посмотрел в окно, едва не рассмеявшись от осознания того, что с Вандой я мог встретиться гораздо раньше. Правда, смеяться сразу