Читать книгу - "Украденная судьба. Этот принц - мой! - Анна Неделина"

А вот создавать новые печати, как считал звездочет, могут лишь те маги, кто получил так называемый «любопытный врожденный порок» — то самое смешение. Потому-то Эртали и славились как мастера печатей: едва ли не единственные на всем белом свете! Такими мастерами были и мой дед, Лиллен Эрталь, и мой дядя Сельван. У папы никаких «пороков» не было. И за эту формулировку звездочета тоже следовало бы серьезно наказать!

Но старик и на этом не остановился. Он… следил за дядей Сельваном с тех самых пор, как тот создал свою первую печать. И если бы только следил! Нет, звездочет скрупулезно зарисовывал плетения, подкрепляя их собственными пометками и замечаниями. И снова — не стыдился критиковать своего правителя!

Я не сразу поверила в то, что мне открылось! Подлое, низкое воровство!

По сравнению с недостойными действиями звездочета поступки Тиля Линезского были просто шалостями!

Старик оправдывался тем, что, во-первых, Сельван не трудился запоминать печати, которые изобретал. Во-вторых, звездочет утверждал, что сам королевскими печатями не пользовался и намерен был показать их Сельвану, когда он станет… достойным правителем. Так и было написано: «когда станет»! Спасибо, что не «если»!

Подумать только! Звездочет брался судить своего повелителя!

А еще — он бессовестно врал. Потому что так и не отдал записей дяде Сельвану. Он наверняка рассчитывал, что вовсе не Эрталям, а его собственным потомкам достанется бесценное наследие, приправленное крамольными рассуждениями.

Но справедливость все же восторжествовала, и записная книжка попала ко мне.

Я смогла разобраться далеко не во всех плетениях, но кое-какие печати все же освоила и не собиралась останавливаться на достигнутом.

Это и была моя ответственность и моя забота об Эрвине, который рано или поздно станет королем. Безусловно, записная книжка должен был перейти к нему. Но прежде я просто обязана была убедиться, что печати действуют именно так, как утверждал в записях звездочет, и что среди них нет умышленных ловушек и ошибок, допущенных по невнимательности. Ведь зная Эрвина, я с уверенностью могла сказать: заполучив любопытный сборник заклинаний, брат не преминет опробовать каждое. И я не могла допустить, чтобы случилось несчастье…

Сейчас меня интересовала одна из печатей, плетение которой я разобрала с большим трудом, но пока не рисковала опробовать. Ровно до сегодняшнего дня, ведь теперь эта печать могла мне помочь!

Теперь я была спокойна и сосредоточена. Вызвала камеристку.

— Вейри, есть ли у тебя запасное форменное платье, которое ты могла бы принести сюда?

Моя камеристка, как и телохранители нашей семьи, носили одежду со вставками королевских цветов. Она отличалась о формы дворцовых горничных и лакеев. Сейчас на Вейри было серое платье с синими вставками. Платье было простое, почти лишенное оборок и рюшей, а шнуровка корсажа была такова, что ее получилось бы затянуть вручную, без посторонней помощи.

— Платье, ваше высочество? — растерялась девушка. Я вздохнула, чтобы взять паузу — мне требовался предлог, которого я пока не придумала.

— Мне нужно, — сказала я. — Это ненадолго, обещаю, оно вернется к тебе в целости и сохранности.

Вейри все еще колебалась, и я представила, как она обсуждает эту тему по секрету с подружками. Конечно, камеристка не болтушка, но… мало ли. Пусть уж лучше расскажет нелепицу, в которую все поверят. Да и сама не додумается до чего-то…

— Ваше высочество, да что вы замыслили такое?

Вот-вот! И камеристка туда же! Все относятся ко мне так, будто я только и совершаю бессмысленные шалости! Я раздраженно оборвала:

— Вейри, ты несешь вздор! Платье нужно мне… для вдохновения. Я пишу роман… сказку. И героиня там как раз камеристка при сказочной принцессе. Я не уверена, что права в деталях. Мне было бы проще, будь у меня подходящая одежда… ты понимаешь?

Вейри смотрела на меня изумленно, но возражать больше не решилась. Да и какие могут быть возражения? Я радовалась собственной сообразительности.

— Что же, тогда ступай, — распорядилась я.

Но не тут-то было.

— Простите, ваше высочество… может, я принесу вам платье, которое надевала лишь раз, на прошлый бал? — несмело предложила Вейри.

Я раздраженно махнула рукой.

— Да ведь это же совсем не то! Уж бальных платьев я повидала бесчисленное множество и прекрасно осведомлена, как они устроены. Простое платье — вот, что меня интересует!

Вейри покраснела. Быть может, я была слишком резка, указывая на ее положение. Да ведь, никакой клеветы я не возвела! А на правду обижаться не просто глупо — бессмысленно. Она ведь от этого не перестанет быть правдой!

Когда камеристка ушла, я вздохнула, прислонившись спиной к двери. Как же сложно договариваться с людьми! Каждый норовит усомниться в разумности твоих слов!

Никакого романа я, разумеется, писать не собиралась. Платье нужно было мне совсем для другого. Я намеревалась опробовать печать «второй кожи». Так назвал ее звездочет. Мог бы придумать что-то менее… Противное. По крайней мере, меня передергивало каждый раз, когда читала это названием. Мне мерещились змеи, отторгающие свой кожный покров и приобретающие вместо него новый…

На деле речь шла о наведенной личине — заклинании энергоемком и ненадежном. Чуть отвлечешься, потеряешь закреп — и личина «поплывет».

Однако звездочет со свойственной ему уверенностью заявлял, будто «вторая кожа» мало того, что не снимается, так еще и не обнаруживается большинством магов. То есть, он полагал, что маг, способный заметить признаки личины, должен был сравняться с дядей Сельваном по силе. А таких он не знал. Папино имя в дневнике почти не упоминалось. Похоже, восхищенный способностью короля создавать печати, звездочет вообще не видел иных магов вокруг.

И как же замечательно, что звездочет не додумался продавать королевские секреты другим магам. Шпионам (например, линезским) очень пригодилось бы знание этой печати. Кто знает, может быть, именно записная книжка интересовала Тиля все это время… Ведь он знал дядю Сельвана, мог слышать и видеть достаточно!

Судя по записям звездочета, король Сельван использовал упрощенную печать — для того, чтобы посещать занятия в Академии магии. «Вторую кожу» же он нарисовал как-то в задумчивости на столе, но потом стер ее. Однако звездочет бахвалился тем, что так навострился запоминать плетения и ему хватило одного взгляда, чтобы потом воспроизвести печать в точности.

Научился запоминать за кем-то по-настоящему талантливым… Вот уж действительно — есть, чем гордиться! Звездочет меня раздражал. Но я не испытывала угрызений совести, используя дядины печати. Я ведь тоже Эрталь, значит — наследница знаний, имею полное право ими пользоваться. В отличие от некоторых!

Я дождалась возвращения Вейри. Камеристка положила платье в кресле и вышла, оглянувшись на меня.