Читать книгу - "Зимний излом. Том 1. Из глубин - Вера Камша"

– Ну, Адольф, что там с мачтой?

– Ванты держат... Все рухнуло за правый борт, мы почти на якоре, Олаф.

– Рубите!

– Рубим, – фок Шнееталь схватился за рупор. – Цельтесь выше! – шаутбенахт не говорил, а хрипел. – Бей по мачтам!

Кто-то не услышал или не понял, добрая половина орудий бухнула быстро, но бесполезно, у остальных прислуга замешкалась, вытаскивая клинья и меняя прицел. Чугунный град прошелся по парусам и мачтам «Франциска»; разломился на части, рухнул вниз грот-марса-рей, превратились в лохмотья паруса фок-мачты.

– Заряжай!

– Быстрее!

Канониры Ойленбаха делали невозможное, быстрей заряжать не смог бы никто, но строй фрошеров был плотнее, а артиллеристы не уступали дриксенским, по крайней мере флагманские.

С громким хлопком лопнул грот-стеньга-бакштаг, что-то отскочило от последней, чудом уцелевшей сетки, шлепнулось о палубу, и снова свист, треск, непонятное, стонущее рычание. Кто может так кричать – человек или корабль?

«Франциск» бил побатарейно, не позволяя ни передохнуть, ни толком исправить повреждения, а рядом прижимала уши «Закатная кошка». До нее осталось не больше сотни бье, а стреноженная тянущимися за ней обломками «Ноордкроне» не могла как следует маневрировать. Трехпалубная наглая гадина не замедлила воспользоваться своим преимуществом. Издевательски медленно развернувшись, она поползла вдоль кормы «Ноордкроне», разряжая одну за другой пушки левого борта.

Удар, палуба куда-то уходит, нога скользит, подвернувшаяся под руку веревка рвется, навстречу несется что-то черно-бело-красное. Черная копоть, белые доски, алая кровь... Это – палуба, а он упал. Нужно встать и что-то наконец делать...

Йозев приподнялся на руках, прямо над ним просвистел ураган чугуна, разбивая, дробя и калеча. «Франциск»... присоединился к твари, но Йозев Канмахер все равно встанет, он не червяк, он офицер Его Величества, он лейтенант с «Ноордкроне»...

На шканцах отец Александер и двое моряков вытаскивают из-под груды обломков бьющегося артиллериста. Бедняга судорожно дергается и замирает. Священник, осенив тело знаком, спешит на шкафут, там тоже люди: мертвые, умирающие, просто раненые.

Зепп отчаянно шмыгнул носом и поднялся, во рту стало солоно от крови. Ничего, бывает хуже. И будет.

Неприятель с кормы куда-то исчез, а Ледяной Олаф был жив! Он стоял на руле, широко расставив ноги, парадный шлем куда-то делся, лицо измазано гарью.

Ветер растрепал волосы, отогнал дымовой саван, и Зепп увидел «Закатную тварь». Она никуда не делась, это на «Эберхарде» кое-как поставили паруса и бросились на помощь флагману. Из последних сил. Фрошеру пришлось оставить их в покое, только надолго ли?

– Ты цел? – фок Шнееталь, тоже живой.

– Господин шаутбенахт...

– Мы набираем воду, – корабельный плотник щурит красные, заплывающие слезами глаза, – очень быстро. Два бье в трюме. Мы залатали дыру у канатного ящика, но где-то еще одна... Мне нужны люди у помп и в трюмах.

– Иду, – прохрипел фок Шнееталь, хватая Йозева за плечо, – оставляю... батарею левого борта на вас.

Капитан «Ноордкроне», отбросив рупор, кинулся вниз. Зепп оглянулся. Палуба казалась вымершей. Бо́льшая часть орудий уцелела, но людей у них почти не осталось. «Оставляю батарею на вас...» Это Йозев понял. Все стало на свои места. Он – артиллерист верхней палубы, и он будет стрелять, пока есть порох и цела хотя бы одна пушка.

– К орудиям! – заорал Зепп, хватаясь за теплый, тяжелый ствол. Кому он кричит? Мертвым, раненым, самому себе?

Он не понял, откуда они появились. Спрыгнули сверху, вылезли из люка, прибежали со шканцев, поднялись с окровавленной палубы, как и он несколькими минутами раньше.

– Баньте, – рявкнул Йозев в капитанский рупор, чувствуя, что его подхватило и понесло, – как положено! А то руки поотрывает!

Прибежали подносчики пороха с картузами. Кто их прислал? Шнееталь? Ойленбах?

Пушки заряжали быстро и при этом чудовищно медленно, а «Франциск» приближался молча и равнодушно, сокращая дистанцию до пистолетного выстрела.

– Готовьс! – у него не было ни платка, ни шпаги, пришлось содрать с шеи превратившийся в жгут шарф. – Фитили...

Альмейда выстрелил первым. Тяжелые пушки промолчали, ударили батареи второй и верхних палуб, картечный залп прямо-таки вымел шканцы и шкафут «Ноордкроне». Как Зепп выжил, он не понял. Двоих канониров разорвало в куски, подносчик упал с оторванной рукой. То есть сначала упала рука, она лежала на красных досках, словно желая их процарапать.

Зепп отвернулся, схватившись за горло. Обломки и тела, тела и обломки. Отец Александер, придавленный грот-реем, груда тел у обломка мачты, мертвый боцман, вцепившийся в свою дудку. Стоны, ругань, треск дерева... Где адмирал? Где фок Шнееталь? Ойленбах? Блаухан?

«Я оставляю батарею на вас...»

Качнувшись, Йозев Канмахер оперся спиной о лафет орудия. Заряженного, они успели зарядить. Точно успели, это он помнил. Лафет и ствол – в крови, но пушка готова, а враг – вот он!

Йозев выпрямился, проверил запальную трубку, она была в полном порядке. Он должен попасть, и он попадет! С такого расстояния попадет кто угодно. Зепп схватил пальник, поднес к трубке. Орудие грохнуло и дернулось назад, Йозев видел, как ядро врезается в борт «Франциска», как летят обломки. Попал! Слава святому Адриану, попал!!! Это было счастьем, победой, полетом, вспышкой ослепительного света! А потом «Франциск» ответил...