Читать книгу - "Телевизор. Исповедь одного шпиона - Борис Мячин"

Турецкое посольство уже уехало, а Магомет все еще сидел в одиночестве, в специально построенном для турок павильоне, за деревянным столом, грубо сколоченном фурьером Данилой, и писал какое-то письмо. У раскрытых дверей стояли два янычара, но Магомет, увидев, что я стою снаружи и пялюсь, велел им пропустить меня. Я вошел и сел, на лавку напротив него; он продолжал писать, как бы не обращая на меня внимания.

– Чего тебе? – произнес он, наконец, подняв голову, но рукою продолжив писать.

Я не знал, что сказать, и молчал.

– Почему вы подписали мир? – выдавил я из себя спустя минуту.

– Потому что мы проиграли войну, – сухо отвечал Магомет.

– Это не так, – сказал я. – Вы подписали мир, потому что боитесь чего-то. Вы знаете, что я знаю что-то, что может поколебать сложившееся равновесие. К сожалению, я не знаю, что я знаю. Скажите мне. Обещаю, я никому не скажу.

Магомет внимательно посмотрел на меня, прокрутил несколько раз в голове мои слова, а потом засмеялся.

– Даже ежели бы я знал, что ты знаешь что-то такое, чего не знаешь, я бы тебе не сказал, – с улыбкой проговорил он. – Ты, кстати, так и не поблагодарил меня за то, что я вытащил из тебя пулю и спас твою глупую жизнь.

– А вы не принесли извинений за то, что держали меня в плену…

– Значит, мы квиты.

– Великий визирь велел вам убить меня…

– Великий визирь очень болен, – грустно ответил Магомет. – Возможно, в пылу разговора ты не заметил, что он постоянно кашляет и чихает. Ему осталось жить несколько дней; я врач, я знаю, как выглядит приближение смерти^[371].

– Что же будет дальше?

– То же что и было, – пожал плечами Черный осман. – Вы, московиты, будете пытаться сделать крымским ханом своего ставленника, а мы – своего. Эта игра будет вечной, как и сказал тебе великий визирь…

– Я не буду играть с вами. Я убью вас.

Магомет ничего не сказал, а только кивнул головой, как бы принимая во внимание мои слова и намерения. Он снова отвлекся и стал писать. Я посидел еще минуту, а потом встал и пошел к выходу.

Я еще сидел некоторое время на пригорке, со своим барабаном, и наблюдал, как турки совсем уже сворачиваются и садятся на коней. Магомет вышел из павильона, тем же решительным шагом, что и по приезде в лагерь, взмахнул своими сапожищами и, взобравшись на кабардинскую кобылу, поехал прочь, не глядя на меня. Янычары поскакали за ним; один из них вдруг развернулся и, подъехав ближе, бросил мне какой-то мешок. Я подумал, что это бомба и отбежал в сторону. Но бомба лежала на земле и не разрывалась. Я подошел и дрожащими руками вытряхнул содержимое мешка. Из него выкатилась голова стрелявшего в меня желтого гусара.