Читать книгу - "Багровая смерть - Лорел Гамильтон"

Самолет покачнулся, словно услышал, что Прайд говорил о нем. Я вцепилась в подлокотник кресла и руку Натэниэла.

— Было бы неплохо поговорить о чем-нибудь, — проговорила я немного напряженным голосом.

— Прости, Анита, но я не стану говорить об этих отношениях, даже чтобы отвлечь тебя, пока ты храбро справляешься со своими страхами. Они слишком важны для меня.

Дев посмотрел на своего кузена.

— Кто бы это ни был, у тебя с ней серьезно.

Прайд кивнул.

Он пристально посмотрел на Прайда и, наконец, сжал его плечо так, чтобы тот ответил на его взгляд.

— Ты бы женился на ней?

Прайд покачал головой, а затем сказал:

— Думаю да, если она согласится, но сейчас она не хочет ни за кого выходить.

— Как долго ты готов ждать? — спросила я, потому что ворошить личную жизнь Прайда было намного лучше, чем беспокоиться о том, насколько хорошо работает аэродинамика.

— Сколько потребуется, — ответил он.

— В зависимости от того, кто или какая она, это может быть очень долго, — сказала я.

— Она того стоит.

— Ничего себе, — присвистнул Дев. — Я не слышал, чтобы ты был таким серьезным, с тех пор как нам было по тринадцать, и ты хотел жениться на маленькой девочке по соседству.

— Мне было тринадцать, и ты со своей сестрой разбили мне сердце с маленькой девочкой по соседству.

— Мы сыграли: Покажи мне, и я покажу тебе. Ты мог бы пойти и поиграть с нами.

— Я относился к ней настолько серьезно, как мог тринадцатилетний. Я не хотел играть с ней. Мне хотелось признаться в своей настоящей, первой любви. — Думаю, Прайд смеялся над собой.

— Она выросла слишком извращенной для тебя, Прайд.

Прайд посмотрела на другого мужчину

— Откуда ты знаешь?

Дев усмехнулся.

— Энжел отправилась в тот же колледж.

— Я хочу это знать?

Дев усмехнулся шире.

— Вероятно нет.

Прайд покачал головой и закатил глаза.

— Я сохраню свои иллюзии о моей первой серьезной влюбленности, спасибо.

— Если Энжел решит привезти ее домой, ты первый узнаешь.

— Подожди. Что? — воскликнул Прайд.

— Мы действительно сможем встретиться с той девочкой, с которой вы, ребята, играли в дочки-матери? — спросила я.

Дев усмехнулся.

— После колледжа, они с Энжел поддерживали связь. Они обе — би, и вместе с другими выпускниками пытались найти свое место в большом городе.

— Мы не привозим домой соседей, — сказал Прайд.

— Когда Энжел в последний раз приезжала домой, то говорила, что они встречаются и большую часть времени проводила сама по себе. Она очень психует, что ее вызывают в лоно семьи после того, как она организовала себе успешную жизнь вне клана.

— Поэтому она такая раздраженная все время? — спросила я.

— Отчасти, но она всегда была менее дружелюбной из нас двоих. Она обижается, что ее называют Добрый Ангел. Такие имена вызывают желание восстать против них.

— Итак, Мефистофель, почему ты не восстал и не стал идеальным маленьким ангелом? — продолжила спрашивать я.

Он снова усмехнулся, а затем его глаза заполнились жаром, который изменил усмешку на нечто более первобытное, что заставило меня вздрогнуть, когда он уставился на меня.

— Я перешел на другую сторону, — сказал он голосом, похожим на мурлыканье. — Решил соответствовать своему имени.

— Мефистофель, — сказала я.

— Девил[13], — поправил он.

Самолет снова накренился, и я изо всех сил старалась впиться ногтями не в руку Натэниэлу, а только в подлокотник сидения.

— Я стараюсь быть на стороне ангелов, но играю так, будто я за другую команду, — сказала я немного напряженным голосом.

— Ты нас всех заставляешь играть за ангелов, но набираешь с другой стороны, — сказал Никки.

— Ты не дьявол, — сказала я, глядя на него снизу вверх.

— И не ангел.

— Тебе нравятся исправившиеся грешники, Анита, — сказала Фортуна, опираясь на спинку кресла Прайда.

— Ты заставляешь меня походить на Армию Спасения.

— Я не исправился, — сказал Никки.

— И я тоже, — присоединился к нему Дев.

— Думаю, чтобы исправиться, вы должны раскаяться, и никто из вас не такой, — сказала я.

Фортуна рассмеялась.

— Они совсем, не такие.

— Скоро принесут еду.

— Не знаю, смогу ли я есть, — засомневалась я.

— Ты должна есть, Анита. Это успокоит все остальные виды голода.

— Ты должна есть обычную пищу, — согласился Никки.

— Если не будешь есть настоящую пищу, тебе придется кормить ardeur, прежде чем мы приземлимся, — сказал Натэниэл.

— Который может распространиться на пилота. Да, Жан-Клод объяснил это, — вздохнула я и посмотрела на Фортуну. — Так что там на ужин?

34

Я была в порядке, пока мы не начали снижаться, да еще и с закрытыми окнами, и это стало проблемой. Сама по себе посадка и так пугала меня, но, судя по всему, возможность видеть, что происходит, делала ее менее стремной; однако когда тебя запирают в узкой металлической трубе, и ты ощущаешь, как она мчится к земле, при этом самой земли ты не видишь, и не можешь понять, приземляетесь вы или падаете… У меня начался приступ паники, и я боролась с ней, вцепившись в Натэниэла и Никки, словно от этого зависела моя жизнь. Дев наклонился, положил руку на мое бедро с незанятой стороны и сказал:

— Все хорошо, Анита.

Мне хотелось ответить: «Ты не можешь этого гарантировать», но я боялась, что если открою рот, то либо заору, либо меня вырвет, так что лучше держать язык за зубами. Я почувствовала толчок, когда самолет приземлился. Закрыв глаза, я попыталась ощутить облегчение, и мне это удалось, но в то же время я до одури хотела вырваться из этой блядской металлической трубы смерти!

Дверь открылась и в салон хлынул свежий воздух. Узел в моей груди и желудке ослаб. Я снова могла дышать, не пытаясь подавить в себе желание заорать.

Пилот объявил:

— Все должны предъявить свои медкарты с пометками о болезнях и противопоказаниях таможенникам, которые поднимутся на борт для осмотра, а также позволить им сравнить лица вампиров с их паспортами, поскольку сейчас день, и мы не можем привести их в самолет.

Медицинские карточки с пометками были вроде тех, которые носят с собой аллергики и люди с другими заболеваниями; в том случае, если вы будете без сознания, они позволяют врачам узнать необходимую информацию о вас, вот только в наших карточках говорилось о том, что мы были ликантропами либо носителями ликантропии. Ирландия, как и большинство других стран Европейского Союза, настаивали, чтобы ликантропы носили с собой специальные предупредительные метки. Это мог