Читать книгу - "Меч, Палач, Дракон - Александр Рау"

— Нет, резня не главное. Нужны пленные. Много. Задачу трудная, но будьте к ней готовы. Я скажу, когда можно будет начинать. Без моего приказа ни движения! — предупредил Гийом, — И еще ты отдашь мне одного пленного — знаю, есть еще, не всех лазутчиков, пойманных этой ночью, казнить успели. Я скажу ему пару слов и отпущу к султану.

— К дракону? — переспросил Луис.

— Нет, ты не ослышался, к султану.

* * *

Камоэнсцы окапывались, закрываясь рядами солдат от вражьего глаза. За лопаты и мотыги взялись как ордонансы, так рыцари. Сословная разница между ними стерлась, враг был один на всех. Росли рвы и волчьи ямы. Землю, вырытую из них, употребляли на валы для арбалетчиков и орудий.

Большая часть коронного войска — разномастная конница: остатки гвардии и дворянское ополчение. Агриппа справедливо опасался того, что бой может закончиться одной решительной кавалерийской стычкой, когда паника убивает больше, чем враг.

В тылу строились импровизированные укрепления для пехоты — таборы из сцепленных возов. Они должны были связать алькасаров, охладить их безудержный натиск, остановить быстрый бег — дать время своей коннице на перегруппировку в случае поражения. Гарнизоны — ордонансы и паасины, вооруженные луками и арбалетами, так же алебардами, списами и прочим оружием на длинном древке.

Центр — особое дело. Ров, за ним — живое укрепление ордонансов, ощетинившееся пиками, снабженное огнеплювами, бьющими горящей нафтой. Отдельный козырь орданансов — батарея пушек, страшных не каменными ядрами, а производимым грохотом.

За тремя тысячами пикинеров, две стрелков. Лук — вечный спутник паасина, меткость которого может поспорить только с быстротой его движений. За ними рыцари личной стражи Ангелы — последний резерв.

* * *

Осенний день был уже заметно короче летнего. Чародей всегда долго привыкал к ранней темноте. Он любил свет, хотя ночь для боевого мага очень удачное время. Ночью легче всего убить вражеского лидера, одним точным изящным ударом разрушить планы противника, нагнать панику.

Вот только в уходящем году магия Гийома была подобна не ловкому стилету, а дубине мясника. Обстоятельства лишали чародея маневра. Его целью всегда было эффективное решение задачи, а не массовая бойня.

Предстоящая битва обещала стать величайшим побоищем за последнюю сотню лет. Схваткой двух народов, двух идей, двух видений мира. Смертоубийством семидесяти тысяч человек.

Из-за этого роль Гийома сходила на нет, его способности с лихвой перевешивал лишний тумен алькасаров. Не один маг, сражающийся в первых рядах, не может превзойти десять тысяч всадников.

Гийом усмехнулся. Льстю себе, подумал он, — как мясник — в лучшем случае, я ровняюсь тысяче — двум. И это если учесть страх султанцев перед магией.

Кроваво-красное солнце медленно опускавшееся за горизонт, не оставляло сомнений в том, что сулит завтрашний день. Ветер, дувший со стороны алькасаров, доносил до палатки мага, их тошнотворные запахи. Скученный лагерь камоэнсцев пах не лучше, но здесь не готовили пряные блюда на вонючем жире, с множеством неприятных для белого северянина приправ и специй.

Дверной полог был задернут, никто не мог увидеть, как Гийом разговаривает с воздухом.

«Гийом! Ты слышишь меня, Гийом?», — он ждал этот зов.

— Да, я слышу тебя, Кербон, — маг поправил табурет под задом и закрыл глаза.

Алькасарский мессия принимал ванну. Мускулы на его тощем теле выпирали от недавнего перенапряжения, безволосая грудь до упора вбирала воздух. Кербон шумно дышал, откинув голову на край большого серебряного чана. Судя по отсутствию пара, вода была холодной.

Смуглокожие и черноокие красавицы, обливали его из ведер. Из одежды на них были только набедренные повязки.

— Конфисковал султанский гарем? — спросил Гийом вместо приветствия.

— Угу, — на багровых губах Кербона появилась улыбка, глаза его так же были закрыты, — Хорошие девочки.

— А что же мальчиков не взял? — усмехнулся бывший наставник, вспомнив алькасарские пороки.

— Так Хамди их и не предлагал, — отшутился ученик, — знал, что откажусь, — Этого я в алькасарах не понимаю — попадаются среди них воины-мужеложцы.

— Зачем ты позвал меня? — время смеха прошло.

— Поговорить, зачем же еще? Посмотреть на тебя, мой учитель. Ты все-таки сделал Ангелу королевой.

— А ты стал драконом.

— Стал. У тебя тоже был шанс — ты его сам упустил. Теперь я — Дракон!

— Оставь эти сказки алькасарам, — брезгливо отмахнулся Гийом, — У любого агрессивного народа есть подобный миф. Султанцам всегда нужно было оправдание для войн и набегов. Обоснование своей исключительности.

— Учитель, с тобой не интересно! — возмутился Кербон, — Ни какой романтики!

— Ее здесь и нет. Есть только война, развязанная тобой. Есть холодный бездушный расчет.

— Твоя школа. Я ведь был лучшим.

— Потому-то убил товарищей-конкурентов. Они тоже могли стать драконами.

— Признаюсь, с Понсе это вышло именно так, — наложница поднесла к губам повелителя чащу с вином, — Удобно, — прокомментировал тот, отпив, — За тобой так никто не ухаживает.

Да, я навел Марка на мысль убить Понсе. Он все равно томился без дела и врага. Гонсало — вышло случайно. Я тогда на время забыл об Алькасаре. Камоэнс был куда интересней. Этот гордец-ревнивец чуть не убил меня, но балансирование на грани жизни и смерти многое открыло мне.

— И что же?

— В тот миг я проглядел все свои действия и мечты. Увидел ошибки и варианты действий на будущее. Понял, что смогу стать драконом, если захочу.

— Марк рассказывал.

— Он не знает всего. В первый раз я обратился всего на четверть оры — на пять минут. Потом меня перевернуло обратно, ломая кости и рвя сухожилия. Лежа в луже блевотины пополам с кровью, я обещал себе, что больше этого никогда это не сделаю.

— И как всегда нарушил зарок.

— Конечно. Раскрою секрет, — Кербон поднял голову и двинулся в чане, как будто маг был впереди него, — Вера султанцев дала мне силу — я могу летать часами, она сделала меня тем, кем я есть сейчас — настоящим Драконом! Сотни тысяч воинов, склоняющих головы по одному моему движению, — это лучше любого спанья с женщиной, вкусней и ароматней вина, — высшее из наслаждений.

— Я рад, что не стал Драконом. Обманом взяв чужую веру, ты стал игрушкой их желаний, исполнителем давно начерченной судьбы.

— Не-ет! — нараспев произнес Кербон, улыбаясь, — Я никогда не забывал о своем обмане. Вонючие жестокие и недалекие алькасары — мясо, кидаемое мной на мечи камоэнсцев. Эти варвары имеют лишь одно положительное качество — относительную честность, но этого мало. На крови и ятаганах империю можно построить, но не удержать.