Читать книгу - "Меч, Палач, Дракон - Александр Рау"

Поэт забыл, что грудь его защищает, не привычный тяжелый панцирь, а кольчуга с зерцалом. Разведка требовала легкости и быстроты маневра.

Ненависть, переполнявшая его, требовала выхода. Кустилье, вооруженные почти так же, как и алькасары, не уступали им в скорости. Султанцы не стали уклоняться, они уважали честный бой равных, где легче проявить доблесть. Силы были равны.

Свистнули стрелы, поразив десяток воинов с каждой стороны. Всадники сошлись в яростной рубке. Мечи и сабли стали проверять друг друга на прочность. Зеленые и красные халаты смешались клетчатыми плащами.

Луис, вонзивший пику в грудь одному врагу, едва не лишился головы, второй алькасар наскочил на него, нанося быстрые удары по голове и плечам. Поэт едва успел выхватить меч, отвести слепящее лезвие, охочее до его крови. Смуглый крепко сбитый султанец пыхтел, брызжа слюной после каждого взмаха. Луис оборонялся, дергаясь в седле. Враг наседал.

Он вспомнил сияющий Занзий — сосредоточие султанской власти; ночных матерей — притягательных и опасных; расправу над гаремом.

— За Челеди! — сабля алькасара сломалась, не выдержав сильного удара, клинок Луиса был из лучшей стали.

— Сдохни! — голова врага отделилась от тела.

— За Челеди! За Бласа! За Фреда! За Хорхе! — выкрикивал поэт, рубя кочевников, мстя им разом за все свои обиды, — За Гонсало! За принца!

Гийом тоже не остался в стороне. Его молнии прожигали дыры в грудях и спинах султанцев, воздушные когти рвали куски мяса из их тел, не замечая кольчуг. Алькасары не боялись камоэнских мечей, но вот колдовство — оно было выше их сил. Панику довершил огненный бич — родственник Вечного Пламени — что карал своих верных слуг, одним пылающим взмахом, убивая и наездника и лошадь.

Султанцы разворачивали коней, сбегая с поля боя. Кустилье, воодушевленные помощью Гийома, догоняли их, пришпоривая лошадей, и рубили. Из сотни сипахиев оторваться сумела лишь пятая часть. Победа, купленная девятнадцатью жизнями, была полной.

Гийом улыбался, слушая благодарности солдат, и смотрел вслед алькасарам, уносящим с собой весть о могучем колдуне. Он знал — эта новость дойдет до нужного адресата.

* * *

На следующий день вечером авангарды двух армий столкнулись. Ожесточенный бой, унесший не одну тысячу жизней, закончился безрезультатно. Ни Агриппа, ни Хамди не пожелали рисковать, вводя в бой основные силы. Ночь разделила врагов.

Пока авангарды умирали, войска ставили и укрепляли лагеря, что выросли напротив друг друга на расстоянии пяти лиг. Утром камоэнсцы и алькасары вышли в поле, готовые к бою. Равнина, удобная для конницы, разделяла их. Никто не спешил сделать первый шаг.

Полководцы ждали прихода подкреплений — отставших и отбившихся на марше частей. К обеду султанцы отправили посольство. Увидев того, кто его возглавляет, Рафаэль Альберти застонал от злости. Гийом тоже узнал светловолосого рыцаря, державшего на плече обнаженный меч-бастард.

— Вот, сукин сын, — только и вымолвил изумленный Агриппа.

— Ангела, поручи мне вести переговоры! — тут же попросил-потребовал Гийом у королевы.

— Это он? — девушка сглотнула, — Хорошо.

Маг тронул поводья, его конь — самый тихий и послушный во всем войске — не стал противиться владельцу.

Посольство остановилось в ста шагах от камоэнских рядов.

— Здравствуй, Марк, точнее, почему ты жив? — Гийом выехал вперед, в поле. Разговор — который он был намерен вести с де Мена — мог вызвать слишком много ненужным вопросов.

— Судьба, Гийом, — загар был не властен над бывшим лейтенантом и клевретом герцога Гальбы. Кожа его оставалась не тронутой солнцем. Светлые глаза де Мена с вызовом и насмешкой смотрели из-под белесых бровей.

Они встретились на половине пути. Марк угадал мысли мага и отделился от своей алькасарской свиты.

— Вижу, ты удивлен? — ренегат откинулся на высокую луку, капли пота стекали по его лбу, он бы в полном латном доспехе, но без шлема.

— Нисколько, если дерьмо исчезло бесследно, значит, оно обязательно где-нибудь да всплывет, — зло ответил маг.

— Оставь грубость, это не в твоем стиле, — миролюбиво произнес де Мена и засмеялся, — Где же хваленое спокойствие Гийома, его невозмутимость?

— Умерли вместе с Бласом!

— Да, — де Мена громко вздохнул, слишком громко, — Мне его тоже не хватает. Кто же знал, что он не уснет как все?

— Какого это — убивать детей?

— А ты, Гийом разве не знаешь? Нет? — не верю. Думаю, не трудней, чем взрослых. Грязная работа — удел Кербона. Я лишь меч.

— Меч? Он дракон, а ты меч?

— Да. Каждому правителю нужен помощник — надежная опора. Соратник и товарищ. Дракон на небе, Марк на земле! — ренегат поднял меч-бастард, полюбовался игрой солнца на его гранях, — Мой новый титул мне по-настоящему нравиться. Меч — де Мена. Звучит! Оригинально. Лучше, чем Первый министр, или Визирь.

— Как ты опустился до предательства? Ты был сукиным сыном, но верным Камоэнсу сукиным сыном.

— Гийом, тебе место не на поле брани, а за алтарем — вещать о любви — величайшей милости, дарованной нам Господом!

Маг пропустил укол мимо ушей.

— Я жду ответа.

— Интересно, не правда ли? — ренегату было скучно среди алькасаров, Кербон ему тоже надоел, Марку хотелось выговориться, похвастаться, — Мы вместе ловили Кербона, когда он сбежал. Я сумел узнать его намерения — он спрашивал дорогу у крестьянина — устроил засаду. Один. Хотелось проверить: могу ли я одолеть мага? Оказалось — могу. Кербон так забавно ворочался в луже своей крови — беспомощный и ничтожный. Я замахнулся, но удара не последовало.

— Все показалось скучным? — перебил его Гийом.

— Я всегда чувствовал в тебе что-то родственное, чародей, потому, наверное, и ненавидел.

— А сейчас?

— Сейчас мы оба изменились, сравнялись — нечему завидовать. Твоя звезда угасает, моя восходит. Я стал терпимей к чародеям. Так вот, я решил проверить: а что будет, если подчинить себе Кербона?

Гийом неприятно усмехнулся.

— И как, подчинил змею?

— Нет. Гальба отобрал его у меня, запретил встречи. Кербон, ставший Гюрзой, сначала не разочаровывал его. Герцог поймал его на кровь. Наши «старые» волшебники иногда могут творить чудеса.

— А потом?

— А потом он нашел меня. Предложил сыграть против Гальбы и всего мира. Я согласился! — Марк хищно оскалился, — Мне надоел мир, где меня не ценят. В худом теле твоего ученика я почувствовал сердце настоящего мужчины. У него, как говорят, тронтцы, есть яйца.

— Почему тебя не было вместе с Гонсало и Кербоном у башни?

— Твои чертовы паасины сумели меня ранить, их оружие было отравлено — я едва не умер. Кербон мало рассказывал о том, бое, но я понял, что Гонсало почти отправил его на тот свет.