Читать книгу - "Геносказка - Константин Соловьев"

— Все в порядке. Мы не причиним вам зла, ваше высочество. Мы с братом оказались здесь случайно и не по своей воле. Искали укрытие от холода. И мы приносим свои извинения. За вторжение и за то, что произошло. И мы действительно не знаем, где находимся.

Удивительно, но голос Гретель произвел на принцессу благоприятное впечатление. Может, как раз потому что звучал монотонно и безжизненно. Это успокаивало.

— Это крепость, — неуверенно сказала принцесса. На пришельцев она все еще глядела настороженно, точно и сама была много лет прятавшимся в укромном месте диким зверьком, ослепленным внезапным светом. — Подземный защитный комплекс. Названия у него нет, а номер едва ли вам что-то скажет.

Гензель присвистнул.

— Не самое подходящее место для крепости. Крепости строят в городах, а не в безжизненных скалах. От кого здесь обороняться, от снега?..

Принцесса недовольно дернула плечом. Жест не девушки, но подростка, которого заставляют говорить на неинтересную ему тему. По всей видимости, в этой крепости не имеется штатного церемониймейстера, который привил бы ее величеству необходимые манеры.

— Этой крепости много лет, а построили ее еще до войны. Только потом забросили. А я нашла.

«Превосходное место для особы королевского рода, — язвительно подумал Гензель. — Но чего-то ему все-таки недостает для лоска. Быть может, бархатных портьер и золоченых колонн?..»

— Чему вы улыбаетесь? — подозрительно спросила Бланко.

— Извините, ваше высочество, больше не буду. Моя улыбка скверно действует на девушек. И на любую живность, у которой есть глаза.

— У вас ужасные зубы.

— А у вас ужасное воспитание, — парировал он. — Я думал, особы королевской крови куда вежливее встречают гостей.

— Я… Я не видела людей много лет. Иногда мне кажется, что целую вечность.

— С вашего исчезновения прошло шесть лет, — осторожно сказал он. — Весьма большой срок. Немудрено позабыть об обычаях гостеприимства.

Принцесса Бланко нахмурилась. Чертами лица она не походила ни на отца, ни на мать — катастрофически не хватает породистости, царственности. Ни дать ни взять обычная городская девчонка — из тех, что служат с малых лет на фабриках, смазывая агрегаты и копаясь в механических потрохах огромных машин. Перепуганная, разозленная, смущенная и колеблющаяся одновременно. Как и любая девчонка на ее месте и в ее обстоятельствах.

Она была зла — и Гензель вполне понимал ее чувства. А еще она была испугана этим внезапным вторжением и кровопролитием, которое за ним последовало. А еще она испытывала любопытство — в конце концов, Гензель с Гретель были первыми людьми, которых она увидела за шесть лет. Почти треть своей недолгой жизни.

Шесть лет в подземной норе в обществе стаи цвергов? Удивительно, как она вообще сохранила рассудок!

Гензель совершенно не разбирался в геномагии, как и во многих других вещах. Но в женщинах он уже немного разбирался. И давно подозревал, что перед любопытством бессильна любая представительница слабого пола, вне зависимости от того, один процент в ее геноме порченой крови или сорок, во дворце она живет или в лачуге. Просто есть вещи, изменить которые бессильна сама природа.

— Ладно, — милостиво кивнула принцесса Бланко, неумело пытаясь сохранить на лице выражение царственной надменности. — Наверно, я позволю вам провести здесь какое-то время.

Гензель с трудом удержался от ухмылки.

— Спасибо, ваше высочество, — искренне сказал он. — Мы с сестрой очень вам признательны. И если вы не против, для начала мы бы хотели отдохнуть. Нет ли здесь комнат с кроватями?..

14

— …Она и в самом деле очень велика. Мне не хватило шести лет, чтобы побывать во всех ее уголках. Строили в старые времена, при моем прадеде, наверно, тогда любили… массивную архитектуру. Даже если это автоматизированное убежище, оснащенное целой кучей оружия. Наверно, здесь может укрыться несколько тысяч человек.

— Значит, от тесноты вы не страдали?

— Нас было восемь. — Принцесса беспомощно улыбнулась. — Я и семь цвергов. Не самая большая компания.

— Эта крепость… — Гензель в задумчивости поскреб ногтем обод опустошенной консервной банки. — Откуда она взялась? Кто-то же ее построил?

— Скорее всего, кто-то из мятежных баронов. Тех, что воевали против моего прадеда, Карстена Четвертого.

— Но крепость не пригодилась.

— Выходит, что так. Война отгремела, мятежные бароны пали, а крепость осталась никому не нужна. Поэтому ее попросту законсервировали и бросили. На мою удачу. Ешьте смелее, сударь Гензель, не бойтесь за мои запасы. Я же говорю, крепость была снабжена всем необходимым для поддержания огромного гарнизона. У меня в подвалах сотни тонн припасов. Преимущественно, конечно, солдатские рационы. Уж извините, что не могу вас угостить фаршированной куропаткой или зайцем в вине… Постепенно я и сама привыкла к этому рациону. Все сбалансированно, сытно и вкусно. А от изысков дворцовых поваров меня частенько мучила изжога…

Гензель с готовностью распечатал очередной рацион. Еда была выше всяких похвал.

Запечатанные армейские галеты, произведенные еще до того, как прадед Гензеля и Гретель встретился со своей будущей женой, тубы с энергетическими напитками, мясные консервы, даже овощи и фрукты. Это тебе не сушеное мясо, окаменевшее от мороза… Еды здесь было вдосталь, хватит на двадцать лет осады.

— Значит, кто-то планировал отсидеться под землей, переждав каскады фугасных и генетических бомб? — уточнил Гензель, разрывая ячменную лепешку, такую мягкую, будто только часом раньше ее вынули из печи.

— Не отсидеться, — возразила принцесса, наблюдая за тем, как гости жадно поглощают еду, и бездумно кроша галету в собственную тарелку. — Это не старый подвал, в котором можно переждать бомбардировку. Это самая настоящая крепость. Чего-чего, а оружия здесь хватает. Оно, правда, спящее, но… Наверняка его можно пробудить. У меня не было необходимости проверять.

Старательно пережевывая сочный консервированный эскалоп, Гензель подумал о том, что все это оружейное старье, набитое в крепость, против королевской армии с ее термическими орудиями и бронированными мехосами выдержит не больше получаса.

И о том, что крепость, в сущности, не более чем огромный анахронизм, реликт, продукт иной эпохи, когда люди уповали на толстые стены и крепостные рвы. Но вслух говорить ничего этого не стал. Отчасти из-за того, что не хотел нарушать иллюзий юной принцессы о надежности ее убежища. Отчасти — из-за того, что у него был занят рот.

Гретель ела медленно, крошечными порциями, словно и не она голодала в горах днем раньше. Она предпочитала слушать, тем более что принцесса, отошедшая от испуга, уже не замыкалась в себе после каждого вопроса. Напротив, она явно оттаяла и теперь, восседая с ними за одним столом, определенно ощущала себя куда менее скованно. Все-таки правду говорят, ничто так не сближает людей, как совместная трапеза…