Читать книгу - "Кто я для тебя? - Марго Белицкая"

— Угу.

— Так почему же ты здесь, а не там?!

— Но как же… Я не могу… Спать в одной кровати с девушкой… Неприлично…

— Но вы же вроде как пара и ты ведь ее туда силком не тащил. Она сама к тебе пришла. Черт, Люц, это настолько толстый намек, что толще просто не бывает! Давай иди и покажи ей всю мощь мужчин арийской расы! Вперед, вперед! — И Гилберт принялся настойчиво подталкивать Людвига в спину.

— Брат, но я не могу… Я не знаю как, — пролепетал тот.

— Да что тут сложного! Смотри: обнимаешь ее, нежно так целуешь, осторожно гладишь грудь, потом сильнее стискиваешь… Эй, я что тебе все на пальцах объяснять должен?!

Людвиг лучащимся надеждой взглядом воззрился на Гилберта и активно закивал.

— О, позор на мою седую голову! — театрально взвопил Гилберт. — Дожили, младший брат не может завалить девицу!

— Вообще-то ты не седой, ты от природы беловолосый, — заметил немного обиженный Людвиг.

— Не цепляйся к словам, Люц. Это была метафора для усиления эффекта. Ладно, пошли со мной, горе ты мое.

Гилберт схватил его за руку и решительно поволок к своему кабинету, там он достал из ящика стола стопку порножурналов и торжественно водрузил перед младшим братом.

— Вот. Изучай теорию и практикуйся потом на своей Аличе.

Людвиг с сомнением взглянул на яркие обложки, с которых ему подмигивали не совсем одетые красотки.

— Не уверен, что они мне помогут…

— Конечно, помог…

Гилберт недоговорил, едва успев увернуться от метко пущенной сковородки. Опасная кухонная утварь попала в стену, да так там и застряла.

— Людвиг, милый, не слушай этого идиота. — В комнату вошла Эржебет. — Он тебе ничего путного не посоветует. Нельзя просто так набрасываться на девушку! Ты сначала должен пригласить ее в шикарный ресторан. И обязательно подарить огромный букет алых роз! Романтичный ужин при свечах… А потом вы танцуете танго, и ты медленно склоняешься к ее губам…

Из груди Эржебет вырвался томный вздох, на мгновение она мечтательно прищурилась, а затем бросила осуждающий взгляд на Гилберта.

— Кстати, меня кое-кто уже давно не приглашал в ресторан. Про цветы я вообще молчу…

— Мне всегда казалось, что тебя больше цветочков и танцев интересуют как раз набрасывания, — недовольно пробурчал Гилберт.

— Да с ними тоже проблема, — едко процедила Эржебет. — Вон сегодня ты отвернулся к стенке и захрапел. А потом и вовсе сбежал!

— Ты же говорила, что у тебя голова болит! — выпалил Гилберт.

— Но ты мог бы проявить настойчивость, — накручивая на палец локон, протянула Эржебет.

— В прошлый раз, когда я проявил настойчивость, ты поставила мне фингал под глазом…

— Так я думала, ты хочешь поиграть в гестапо…

Людвиг украдкой вздохнул, понимая, что эти двое уже о нем забыли. Он собрался тихо слинять под шумок, но тут дверь с грохотом распахнулась и в комнату влетел еще один обитатель немецкого дома, в котором последнее время после заключения ряда союзов стало очень шумно.

— Похабники! — Непокорная прядка на макушке аж встала торчком, настолько Родерих был зол. — Чему вы учите ребенка?!!!

При слове «ребенка» Людвиг озадаченно взглянул на Родериха сверху вниз, но предпочел воздержаться от комментариев.

— Людвиг, друг мой, — мягко заговорил Родерих. — Ты сможешь передать всю силу своей любви только с помощью музыки! Я уверен, столь тонко чувствующая девушка, как Аличе, оценит это! В отличие от некоторых, не будем показывать пальцем…

При этих словах Родерих стрельнул глазами в сторону Эржебет.

— Оценит-то оценит, но главное, чтобы кроме музыки он смог предъявить что-нибудь еще… Повесомее, — проворчала Эржебет.

Родерих раздраженно поджал губы, а затем подхватил Людвига под руку и потянул к выходу.

— Пойдем, мы начинаем репетировать сонату для Аличе немедленно!

Людвиг попытался возразить, что у него, вообще-то, нет слуха, но его голос перекрыл громовой рык.

— Я протестую! — потряс кулаком Гилберт. — Я не позволю тебе испортить моего брата этим своим… музици… мюзици… в общем бренчанием на пианино! Еще не хватало, чтобы Люц превратился в такого же изнеженного слюнтяя, как ты!

— Это скорее ты его испортишь, неотесанный мужлан! — выкрикнул в ответ Родерих. — Сделаешь из бедного мальчика алкаша и грубияна!

Они принялись спорить, причем Родерих убедительно доказал, что еще неизвестно, кто из них с Гилбертом больший мужлан, в порыве гнева продемонстрировав все богатство лексикона истинного интеллигента.

— Да заткнитесь вы! — наконец, заорала Эржебет, в сердцах отвесив подзатыльники обоим мужчинам. — Людвиг, между прочим, уже ушел, пока вы тут собачились.

Вся троица, не сговариваясь, тут же дружно бросилась к комнате Людвига.

Гилберт и Эржебет приникли к двери, Родерих встал в сторонке, протирая очки и старательно делая вид, что ему происходящее совершенно не интересно.

Через пару минут Гилберт печально вздохнул.

— Тишина. Эх, Люц…

— Постой, — взволновано зашептала Эржебет. — Я, кажется, слышу какие-то крики.

— Крики?! — Родерих тут же оказался у двери и прижался к ней ухом.

Гилберт и Эржебет обменялись саркастичными взглядами над его головой.

До них донеслось тихое «Людди…», затем громче «О-о-о-о-о, Людди!».

— Люц. — Гилберт пустил скупую слезу умиления. — Мой маленький братик наконец-то стал мужчиной!

— Ну и молодежь теперь пошла, никакой романтики… эх. — Родерих в сердцах махнул рукой и направился к себе в комнату, решив выразить разочарование в нравах юных стран с помощью пианино.

— Лизхен, а как там твоя голова? — Гилберт немного робко взглянул на Эржебет.

— Если ты проявишь настойчивость, думаю, моя мигрень пройдет, — проворковала та.

— Это я запросто! — расплылся в улыбке Гилберт, и Эржебет невольно взвизгнула, когда он подхватил ее на руки.

***

— О-о-о-о, Людди!

Людвиг покраснел.

— Ах… ох… Какой ты большой и твердый!

Людвигу стало очень жарко.

— Ве-е-е-е, — сладко простонала Аличе, стискивая в тонких руках подушку.

Людвиг страдальчески закатил глаза: он уже минут двадцать сидел на кровати рядом с Аличе и наблюдал, как она, ворочаясь с боку на бок, стонет на все лады. Причем, самое скверное было в том, что он лично к этим стонам не имел никакого отношения. Вернее имел, но опосредованное. Стараясь игнорировать возбуждение внизу живота, Людвиг раздумывал, что же делать: опять сбежать, разбудить Аличе или не только разбудить, но и узнать, что же ей сниться. А затем повторить это наяву. Организм активно голосовал за последний вариант.