Читать книгу - "Астровойны - Олег Синицын"

После гибели линкора двенадцати крейсерам четвертой эскадры с двумя сотнями многоцелевых кораблей было невозможно противостоять двухтысячной лавине звездолетов Натаса, выдвинувшихся из-за белого карлика. Ганнибал отдал немедленный приказ к отступлению, и соединение, прикрываясь за поясом астероидов, стало медленно откатываться под защиту крепостей.

Расправившись с «Южным Хозяином», звездолеты Рапа, числом не менее трех тысяч, ринулись в сторону северного оплота. Вынужденный теперь отбиваться сразу с двух сторон, Савл тем не менее остановил армаду на расстоянии двух сотен миль от стен. С третьей стороной он поделать ничего не мог, поскольку недоступное планетарное орудие Роха продолжало мочалить выстрелами его тыловое поле.

— Третья эскадра готова к контратаке, как только прекратятся эти чудовищные выстрелы. Четвертой нужно полтора часа. От второй почти ничего не осталось…

— Начинайте эвакуацию персонала крепостей, — приказал Ганнибал. — Настенные орудия перевести в дистанционный режим.

— Есть.

— Как там на Рохе?

— Штурм начался.

— Да поможет им бог.

Кто-то коснулся ее плеча, и Серафима вырвалась из забытья. Впрочем, дремота не отступила. Она по-прежнему сковывала девушку, клонила ей голову, окутывала все вокруг туманом.

— Не гневайтесь, госпожа, — робко произнес голос с чудовищным акцентом. — Но вам нужно перейти в другое место. Здесь камера для пленников, а вы таковой не являетесь.

Серафима устало кивнула.

В сопровождении орков, которые в ее глазах были похожи на теней, сиятельная дочь шла по коридорам. Потом они куда-то спускались, очевидно, на второй ярус судна. На протяжении всего пути туман сопровождал ее неотступно.

Комната, куда привели Серафиму, была гораздо больше и имела привычные прямоугольные формы. Зеркало на стене покрывала паутина трещин. Серафима вяло заглянула в него. Ее отражение рассыпалось на десятки глумливых частиц. Глаза разделяла трещина, из-за которой они казались сдвинутыми относительно друг друга. Губы выглядели вспухшими и разбитыми. Шея изломана.

Вероятно, так она и будет выглядеть, когда пройдет все ступени пыток.

Не в силах больше держаться на ногах, она опустилась на небольшой диван. Веки слипались, руки словно набиты ватой, но она пыталась бороться со сном. Пока…

Единственный фонарь под потолком светил слабо, отчего в большей части комнаты стояла темнота. И чем дольше Серафима смотрела на единственный источник света, тем сильнее ее одолевала дрема.

Неизвестно, сколько прошло времени, когда дверь в комнату отворилась. Серафима с трудом повернула голову, но не ничего не разобрала и без сил откинулась на подушку. Потому она не видела, кого орки втолкнули в комнату.

— Серафима! — воскликнула Нина Гата, стянув с головы темный колпак, который нахлобучили на нее охранники. — Что он сделал с вами?

Серафима не отвечала. Она не видела наставницу и не узнала ее голоса. Нина присела на диван и склонилась над девушкой.

— Вы жутко бледны, сиятельная дочь. — Наставница положила худую ладонь на лоб девушки. — И у вас жар!

— Вот… — произнесла Серафима пересохшими губами. — Снова!

— Что снова?

— Шепот. Из угла.

— Нет никакого шепота. Он вам чудится.

Серафима разочарованно выдохнула и в течение следующего часа больше не реагировала на обращения наставницы. Только жалобно стонала, дергалась, словно пытаясь от кого-то отстраниться.

Весь этот наполненный мучениями час Нина сидела возле Серафимы, не выпуская из рук ладонь девушки. Лишь однажды она оставила ее, чтобы распустить волосы, слишком туго стянутые заколками. Старушечьи пряди с пробивающейся сединой рассыпались по плечам. Нина поспешно скрутила их в пучок и вновь взяла руку Серафимы. Только сейчас она поняла, что жар усилился. Пульс на запястье показался ей слишком слабым.

— Что он сделал с тобой, моя девочка?

Вскоре слуховые галлюцинации сменились визуальными образами. Серафима поднимала голову и таращилась за спину Нины, словно видела там кого-то. Наставница пыталась успокоить ее словами и поглаживанием руки, но становилось только хуже. Серафима уже металась на ложе из стороны в сторону, обнаруживала в комнате неведомых существ, стонала и вскрикивала.

Однажды бред ушел. Девушка открыла глаза и протянула к Нине руки. Уста ее раскрылись, и она произнесла слабым голосом:

— Мама, мамочка!

Нина задержала дыхание, чтобы не выпустить подкравшийся всхлип. Поднесла пальцы Серафимы к своим губам и тихонько поцеловала их.

— Что, моя девочка?

— Я думала ты умерла, мама.

— Все в порядке. Я с тобой.

— Как славно, — облегченно выдохнула она.

Девушка откинула голову и впервые за ночь расслабилась. А Нина впервые увидела на ее шее две темные точки, окруженные багровыми пятнами.