Читать книгу - "Клинком и сердцем. Том 3 - Ирина Успенская"

- Я… Беатрис… — прошептал он, держась из последних сил и все-таки не находя в себе решимости сделать шаг назад.

Их взгляды встретились, и Аластор утонул в черной медовой бездне… Окно, у которого стоял туалетный столик, вдруг скрипнуло, и створка, приоткрывшись на ветру, резко хлопнула о раму.

- Ах! - вскрикнула Беатрис и оказалась в объятиях Аластора.

Замерла, испуганно глядя ему в лицо и боясь шевельнуться, прижалась всем телом. Горячим, гибким и стройным, зовущим телом, прикрытым лишь тонкой тканью…

- Это ветер, да? - прошептала она, кладя ладони ему на плечи. - О, простите, я… испугалась… Я так долго была одна… что привыкла опасаться каждого шороха… Простите… мой король… мой Аластор…

Она дрожала и льнула к нему в точности так, как он себе представлял в самых смелых мечтах. И Аластор потерялся в накатившем хмельном безумии, желании защитить и уберечь, взять в охапку и прикрыть собой от всего мира! Одно движение, и Беатрис оказалась у него на руках. Если бы она отшатнулась, глянула гневно и недоуменно, он сумел бы удержаться. Видит Пресветлый, сумел бы! Но Беатрис выдохнула глубоко и облегченно, а потом закинула ему руки за шею, склонив голову на плечо… И Аластор дунул на свечи возле столика, а потом по памяти шагнул в темноте к огромной кровати, в сторону которой до этого и глянуть боялся. Опустился на нее коленом, провалившись в мягкое, замер в последней попытке очнуться, безнадежно прошептал:

- Беатрис…

- Да! - выдохнула женщина. - О, тысячу раз да!

И что-то замурлыкала по-итлийски, гортанно, томно и ласково, выгибаясь в его объятиях…

Сколько прошло времени, час или целая ночь, Аластор потом не мог бы сказать даже под страхом немедленной казни. Луна, заглянув в предательское окно, осветила и его самого, голого, раскинувшегося на спине, и лежащую рядом на боку обнаженную Беатрис. Протянув руку, женщина поправила прядь волос, прилипших к его лбу, и нежно шепнула:

- Мой Аластор… О, клянусь Всеблагой, ты король не только по происхождению…

- Мне так жаль! - выдохнул Аластор, тоже поворачиваясь к ней и проводя ладонью по растрепавшимся мягким волосам. - Я не сдержал слово!

- Разве? - Беатрис прикрыла глаза и потянулась под его ладонью, словно кошка, всем телом. - Вы обещали перед алтарем беречь и любить меня, обещали сделать счастливой. Разве это слово не важнее всех прочих? А его вы сегодня сдержали. Неужели жалеете об этом?

- Моя королева… — Аластор потянулся к ней и тут же со стыдом отпрянул, сконфуженно пояснив: — Мне нужно одеться. И воды бы…

Он оглянулся в поисках своих вещей, которые оказались разбросаны по всей постели и даже по полу. Только белоснежная рубашечка Беатрис белела на резной кроватной спинке символом капитуляции. Аластор со стыдом подумал, что это сравнение больше достойно месьора д’Апьбрэ или Лучано, однако все-таки было в нем что-то невыразимо приятное.

- Ванная в соседней комнате, — разнеженно подсказала Беатрис. - Вы наверняка захотите освежиться перед тем, как уйти?

- Уйти? Ах да…

Аластор с еще большим стыдом понял, что едва не совершил непростительную неучтивость. Дворянину следует посещать леди в ее спальне, чтобы потом уйти к себе и дать ей возможность отдохнуть. Правда, батюшка с матушкой часто ночевали вместе, в небольшом особняке такие вещи не скроешь, но Беатрис… она такая нежная… Оставаться никак нельзя!

- Да, конечно, — пробормотал он и сбежал в указанную ванную, по пути подхватив одежду.

Вода и вправду остыла, но он был этому даже рад. Быстро сполоснувшись, натянул вещи и вернулся в спальню, пытаясь вспомнить, куда уронил пояс с секирами. Вот позорище! Явился к женщине в таком виде!

Пока он мылся, Беатрис надела рубашку, но не ту, кружевную, а из легкого голубого шелка, длинную, просторную и обтекающую тело, как водяные струи. Волосы собирать не стала, и темные пряди рассыпались по ее плечам, напоминая, как он запускал пальцы в эту мягкую роскошь…

Встав с кровати, она подошла к нему, поднялась на цыпочки и шепнула в самые губы:

- Завтрашний день покажется мне вечностью, мой Аластор…

И снова он почувствовал ее аромат, только теперь к нежному цветочному благоуханию примешивался запах разгоряченного любовью женского тела, самый чудесный на свете, как показалось Аластору. Он молча кивнул, боясь, что если пробудет здесь еще немного, уйти окажется гораздо труднее - по очень неприличной причине. Но не просить же повторить… То есть не предлагать вот так сразу… Только не в первую ночь! Беатрис, будто понимая его состояние, лукаво и нежно улыбнулась, вернулась к кровати и забралась под тонкое одеяло. Свернулась клубочком, зевнула, словно котенок, и пожелала:

- Доброй ночи, мой коро-о-оль…

- Доброй ночи! - выдохнул Аластор и наконец-то углядел свой пояс с секирами.

Подхватил его и, попятившись, выскочил из спальни.

В коридоре было тихо, темно и почти пусто. В паре дюжин шагов от двери возле окна неподвижно стоял высокий худощавый старик в неброской одежде. Он поклонился Аластору и церемонно произнес:

- Позвольте указать вам дорогу в вашу спальню, ваше величество.

- Кто вы? - удивился Аластор.

А ведь и правда! Он совершенно забыл, что понятия не имеет, где эта барготова спальня! Хорош был бы король, блуждающий по дворцу в поисках места, где переночевать.

- Я Джастин, ваше величество, — снова поклонился старик. - Королевский камердинер… до сегодняшнего дня.

- Просто Джастин? - уточнил Аластор. - Вы не дворянин?

- Не имею такой чести, ваше величество, — церемонно отозвался старик и, взяв подсвечник с горящими свечами, что стоял рядом с ним на подоконнике, повел Аластора по коридору. - Желаете, чтобы я передал дела вашему личному камердинеру?

- Эм… Пожалуй, нет, — задумался Аластор и пояснил: — В поместье у нас с батюшкой был один камердинер на двоих. Они с батюшкой привыкли друг к другу, да и дворцовых порядков он не знает. А вы, сударь Джастин, единственный человек, который догадался меня подождать и проводить. Так что оставайтесь пока на должности, а там видно будет.

- Благодарю за милость, ваше величество, — ухитрился склонить голову камердинер, не останавливаясь. - Желаете ужин? Ванну?

- Только постель, — вздохнул Аластор. - И учтите, что я привык просыпаться на рассвете. Одеться могу и сам, но к завтраку вы мне определенно понадобитесь. И… — Он подумал и закончил: — Если вы заметите, что я не соблюдаю этикет, будьте любезны сказать мне об этом. Потихоньку, разумеется. Или подать какой-то знак…

- Да, ваше величество, — снова поклонился камердинер и подвел его к двери в конце длинного коридора, у которой стояли на посту два гвардейца.

При виде Аластора они вытянулись еще сильнее и отдали честь, приложив руку к груди. Камердинер открыл дверь и отступил, пропуская Аластора внутрь, а потом вошел сам.