Читать книгу - "Никому и никогда - Loafer83"

первые два километра она сбивалась, то отставая ото всех, то врезаясь в передний ряд. Но хуже всего была тишина и непроглядная тьма. Освещения по пути не было, оно и не требовалось. Под ногами хрустел песок, по звуку походивший на расколотый лед, дул противный холодный ветер, а потом наступала тягучая, давящая на уши тишина, и каждый сапог, раздавливавший песочный лед на макромолекулы, бил по ушам с такой силой, что искры из глаз сыпались, а затылок пульсировал не хуже отбойного молотка в руках молодого и веселого рабочего из Средней Азии. Юля сосредоточилась на шагах и пыталась вспомнить, видела ли она когда-нибудь рабочих стройки или дорожных рабочих не из Средней Азии, других, коренных, а не иммигрантов. В памяти проявилась мама, всегда пренебрежительно отзывавшаяся о людях другой национальности, и отец, поддакивающий по привычке. Вспомнился и Максим, любивший напоминать им о чарке тюркской крови в их роду, как перекашивалось лицо матери, и как она была в этот момент похожа на свою прабабку из перекрещенцев. Юля злилась, и это придавало ей сил, а еще оберег подкалывал, то обжигая, то холодя, когда она начинала плыть, уходя в автопилот, машинально передвигая онемевшие после железного ящика ноги.

Через 10282 шага они прошли первую линию ограждений, которых не было. На вышках светили ленивые прожектора, свет был рассеянным и сонным, как и заключенные. Это спасало глаза, после долгого периода темноты начинавшие постепенно привыкать к свету, но все равно первые пять минут глаза больно резало. Киборги-конвоиры не торопили, выжидая положенное по регламенту время адаптации, длившееся около получаса. Можно было присесть на холодную землю, бетонную площадку, посыпанную острым гравием, и передохнуть. Юля посидела немного и быстро встала, понимая, что может моментально уснуть даже на этой колкой и жесткой подстилке. Если бы не путанные воспоминания, старые обиды, злившие ее, она бы давно рухнула где-нибудь в черноте, наверное, навсегда бы там и осталась, замерзнув во сне.

Забора не было, только вышки каждые двадцать метров или около того, мерить шагами она не решилась, мало ли как воспримут это охранники. Заключенные расположились у ворот, которых тоже не было, но границы ощущались телом, давили на мышцы и кости, когда она подходила ближе, заставляли сердце учащенно биться. Она понимала, что с имплантом видна граница, а ей придется напрягать воображение, чтобы выстроить эту преграду для себя. Переходить за невидимую границу совершенно не хотелось, и дело было даже не в подсказках оберега, больно коловшего ее при первой же подобной мысли, хватало боли во всем теле и накатывающей паники. Были бы здесь Максим и Илья, они бы точно объяснили.

Прозвучала команда в импланте, Юля не среагировала и оказалась в середине шеренги. Так она дошагала до лагеря. По пути она насчитала еще два защитных контура, которые они прошли без остановок. Свет нарастал постепенно, в лагере света было с избытком, можно рассмотреть каждую пылинку на идеально вымытом плацу. Лагерь больше напоминал склад или сильно расширившийся гаражный кооператив, только гаражи стали шире и в десятки раз длиннее. Две или три улицы, как считать и что считать улицей, ночь, в лагере никого, кроме Беовульфов, с интересом рассматривавших новеньких. Длинные здания были одинаковыми, простые и без излишков, как и все под землей. Юля никак не могла вспомнить их название, перед глазами все время появлялся улыбающийся негр, он вроде был не так давно президентом США. Юля решила, что у нее бред от усталости. Пока заключенные, повинуясь командам, поступающим в имплант, расходились по зданиям, она оглядывалась, проверяла вещмешок, хорошо еще, что не заставили раздеваться и не шмонали вещи. Куски недочитанной книги складывались в картину неизбежности, и она ждала чего-то подобного, но киборги вели себя подчеркнуто вежливо, помогая сориентироваться тем, кто потерялся.

Она осталась одна, скрылись и охранники. Задул жесткий холодный ветер, лицо покрывалось изморозью, как не пыталась она спрятаться в воротник. Сунув в рот пару кусков сушенного мяса или что-то подобного, нечего было об этом и думать, она покорно ждала. Бежать некуда, идти в ближайшее здание тоже смысла не было, двери открывались автоматически, а метки у нее нет. Захотелось пить, она попила из полузамерзшего пакета, и организм потребовал сатисфакции, грозя опозориться в любую секунду.

— Эй! А я? Дайте хоть в туалет сходить! — закричала Юля осипшим голосом, таким разговаривали по утру одноклассницы, проводившие ночь на дискотеках и вписках.

— Не кричите, по вам решение еще не получено. Ответственный следователь выведен из строя, поэтому ваше дело передано другому. Он пока разбирается, чтобы определить уровень барака, — сказал выбежавший из ближайшего барака Беовульф и, как послушная собака, сел рядом, с интересом смотря на нее.

— А, так это барак, — Юля посмотрела на длинные здания, вновь появился чернокожий президент, и все сошлось. — Да уж, схожу с ума. А в туалет можно, а то я скоро взорвусь.

— Придется подождать. Вход в чужой барак строго запрещен, а других туалетов в лагере нет. Можете размяться, если вам это поможет.

— Ну, спасибо. Хоть так, — Юля вздохнула и стала разминаться.

Ей стало жарко, и очень хотелось есть, но делать этого было нельзя. Киборг пошел вперед по улице к дальним баракам, Юля пошла за ним. Команды не требовалось, базовые человеческий мозг способен сам разобраться в такой простой ситуации. Ее барак оказался на самом краю, огороженный невидимым забором, вышки стояли каждые десять метров. Юля присвистнула, чувствуя тревогу и глупую ироничную гордость, как же они ее боятся.

— Это ваш барак. Распорядок дня изучите сами, спрашивайте у соседей. После завтрака вас поведут на работу, пока вы не распределены. Займите свободную койку и попробуйте отдохнуть.

— Хорошо, попробую, — Юля вздохнула и пожала плечами.

Дверь открылась без метки, она здесь и не нужна была, сюда вряд ли кто-то забредет по доброй воле. В нос ударила вонь старой бани и грязного туалета. По периметру потолка светили тусклые диодные ленты, выполнявшие роль дежурного освещения. После яркого света снаружи не было видно ничего, кроме этого тусклого свечения. Юля вздыхала и думала, почему в лагере такой яркий свет, если бежать никто не будет, а эти киборги прекрасно видят в темноте. Сложив вещмешок и куртку у двери, она пошла искать туалет.

Все оказалось не так страшно, просто вонь не смывалась, въевшись в стены и пол. Вернувшись, Юля увидела высокую и очень худую девушку, рывшуюся в ее вещмешке. Роба висела на ней, девушка состояла из одних костей, черные волосы небрежно убраны в хвост, она