Читать книгу - "Тени сгущаются - Виктория Шваб"

Но Лайла никогда не позволяла судьбе вставать у нее на пути.

Кроме того, тот старый жрец, мастер Тирен, говорил, что в ней есть сила, скрытая где-то в костях. Надо только ее вскормить.

Она поднесла ладони к капельке масла в одной из бороздок, как будто хотела согреться ее теплом. Она не знала, какими словами надо призывать магию. Алукард говорил, что нет нужды учить чужой язык, что слова человек произносит только для самого себя, они помогают сосредоточиться. Но без нормального заклинания Лайла чувствовала себя глупо. Сумасшедшая девчонка в темноте болтает сама с собой… Нет, какие-то слова нужны, и она давно поняла, что прекрасно подходят стихи. По крайней мере, это больше, чем просто слова.

«Тигр, о тигр, светло горящий», – проговорила она вполголоса.

Стихов она знала мало – воровская жизнь не располагает к литературным изыскам. Но Блейка помнила наизусть, спасибо матери, умершей лет десять назад. Лайла плохо ее помнила, но стихи остались – каждый вечер мама убаюкивала ее «Песнями Невинности и Опыта». Тихое журчание маминого голоса успокаивало ее, как волны, покачивающие лодку.

Вот и теперь эти слова, вернувшись, угомонили бурю в голове, расправили тугой воровской узел в груди.

«В глубине полночной чащи…»

Лайла шептала стихи, и ладони постепенно согревались. Она не знала, правильно ли делает, и существует ли вообще такое понятие – правильно. Будь здесь Келл, он бы, конечно, утверждал, что да, существует, и придирался бы, пока она не сделает все как надо. Но Келла здесь нет, и Лайла на собственном опыте поняла, что достичь результата можно разными путями.

«В небесах или глубинах…»

Может быть, силу надо вскармливать, как говорил Тирен, но не все цветы растут в садах.

Бывают и полевые.

И Лайла всегда считала себя скорее сорняком, чем розовым кустом.

«Тлел огонь очей звериных?»

Масло в своей канавке ожило и вспыхнуло – не белым, как в камине у Алукарда, а желтым. Лайла победно улыбнулась. Пламя выскочило из канавки и повисло в воздухе между ладонями, трепеща, как расправленный металл. Она вспомнила парад, который видела в свой первый день в Красном Лондоне, когда стихии танцевали на улицах, огонь, вода, и воздух переливались, словно гибкие ленты.

Стихотворение звучало у нее в голове, жар щекотал ладони. Келл сказал бы, что это невозможно. До чего же нелепо звучит это слово в мире, знакомом с магией.

«Кто ты такая?» – спросил однажды Келл.

«Кто я такая?» – задумалась она, глядя, как огонь перекатывается по пальцам, словно монета.

Она отпустила огонь, и капелька масла нырнула в свою бороздку. Пламя погасло, но в воздухе, словно легкий дымок, осталась магия. Она взяла свой новый нож – тот самый, который выиграла у Леноса. Оружие было непростое. Месяц назад, когда у побережья Кормы они захватили фароанский пиратский корабль под названием «Змей», она впервые увидела его в действии. Лайла провела пальцами по клинку и там, где металл соединялся с рукоятью, нащупала скрытую пружину. Нажала – и с ножом произошло что-то вроде волшебного фокуса. У нее в руках он разделился, один клинок превратился в два, похожих, как в зеркале, тонких как бритвы. Лайла коснулась капельки масла, провела пальцем по спинкам обоих клинков. Потом подержала нож на ладонях, скрестила острые лезвия – «Тигр, о тигр, светло горящий» – и ударила.

Пламя лизнуло металл, и Лайла улыбнулась.

Такого Ленос при ней не делал.

Золотистый огонь окутал оба клинка от острия до рукояти.

А этого при ней не делал вообще никто.

Кто я такая? Единственная в своем роде.

То же самое говорили про Келла.

Красного вестника.

Принца с черным глазом.

Последнего антари.

Но, вращая в пальцах горящие ножи, она невольно задалась вопросом…

Каждый из них – единственный, или все же их таких двое?

Она нарисовала в воздухе пламенеющую дугу – яркая дорожка тянулась за клинками, будто хвост кометы. И вспомнила, как, уходя, чувствовала спиной его взгляд. Ожидающий. Лайла улыбнулась. Она не сомневалась: когда-нибудь их пути снова пересекутся.

И тогда она покажет ему, на что способна.