Читать книгу - "Невеста войны. Против «псов-рыцарей» - Наталья Павлищева"

Разворотливые умельцы неподалеку продавали ледянки – нарочно сплетенные из лозы короба, у которых дно снаружи было промазано и проморожено, чтобы легче скользило. Изнутри их выстилали сеном и старым тряпьем, чтобы задам было приятней. Ежели днище протиралось, его просто меняли и ездили снова.

За время крещенских морозов горки прихватились так, что любо глядеть. А уж когда наступила Масленица… Мы с Лушкой усидеть дома, конечно, не могли, да и Анея с Вятичем тоже. Тишаня оказался еще и умельцем, он соорудил нам с сестрицей отменные санки, и радости было!..

Тишаня таскал наши санки на гору, съезжал следом на простой рогожке, чтобы не портить полученный от Анеи тулупчик, а потом снова поднимался, цепляя еще и нас самих. Мы веселились, точно две девчонки, хотя по всем позициям были уже взрослыми, ведь Лушка даже вдова, пусть и пятнадцати лет, а я так вообще семнадцатилетняя женка. Но ни я, ни Лушка не осознавали себя таковыми. Как можно удержаться, если парни цепляли ледянки между собой в огромный поезд, а потом эта здоровенная гусеница катилась вниз с диким визгом и криками, в конце концов, конечно, все переворачивалось, образовывалась куча-мала, из которой удавалось выбираться с трудом. Были и разбитые носы, и синяки с шишками, нас, правда, миновали сии радости, как-то обходилось, зато восторга… Умели на Руси-матушке веселиться.

Взрослые солидные люди наблюдали за молодежной вакханалией с усмешкой, но было видно, что и им хочется также лететь с горы вниз, крича от восторга, только положение не позволяет.

Однажды мы приметили и князя с княгиней. Молодая пара стояла, с завистью поглядывая на развеселый санный поезд, но Александра видно была в тяжести, не рискнула садиться в сани, князь без жены этого делать не стал.

Княгиня Александра стояла в окружении ближних боярынь, одетых из-за мороза во множество одежек и очень похожих на баб для чайников, с красными носами и щеками, неповоротливых и важных. Бедная, если вокруг нее все время вот такие тетки, как же скучно жить! Мы с Лушкой решили, что куда лучше, как мы – и не бедствуем, и свободны.

Особенно веселились на Масленой неделе. Ни тогда, ни через тысячу лет после крещения не удалось выкорчевать этот языческий, по сути, обряд проводов зимы. И в неверующей Москве, и в Новгороде тринадцатого века с одинаковым удовольствием пекли блины, потчевали ими друг дружку и готовились прощаться с Зимой-Зимерзлой.

Лушка примчалась откуда-то как угорелая, блестя глазами. Если бы не этот блеск, можно испугаться, а так ясно, что случилось что-то очень приятное.

– Пошли!

– Куда?

– Там крепость снежную строят!

На берег, куда к стенам детинца и впрямь начали свозить глыбы снега, старательно выпиленные подальше у озера, мы отправились все вместе. Лушка гарцевала, как боевой конь при звуках битвы, ей не терпелось тоже схватиться за постромки саней, на которых возили заготовки для будущей крепости.

Мне было интересно смотреть на Тишаню, тот тоже весь извелся от желания помочь. Вятич толкнул его в бок локтем:

– Ну, чего стоим, пойдем помогать.

– Ага!

– А мы?! – взвыли мы с Лушкой в два голоса.

– А что вы? Кто вам мешает?

Забыв о своем статусе – одна замужней дамы, вторая вдовы, – мы ринулись в общую кучу. Вообще, здесь никто ни о чем не думал, работали все, не чинясь родовитостью или богатством, а то и возрастом. Шутки, часто забористые и далеко не всегда приличные, смех, радость от общего дела, пусть и потешного, морозец, солнце… ну что еще нужно для счастья?

На берегу строительная артель распоряжалась укладкой свозимых глыб, кого-то распекала, кого-то хвалила, стены росли быстро, все же и работников тоже нашлось немало. Конечно, отличился Тишаня, не всякому удавалось тащить такие сани, какие вытягивал несостоявшийся разбойник. Его силушку быстро оценили, а потому заранее старались переманить Тишаню и будущие защитники крепости, и будущие нападающие.

Мы с Лушкой тоже лопатами вырубали снег, грузили на санки и тянули к берегу. Я залюбовалась сестрицей: раскрасневшиеся от мороза и физических усилий щеки, блестящие голубые глаза, черные росчерки бровей… Лушка была дивно хороша!

– Давай, помогу! – к моим санкам сунулся какой-то парень, явно пытавшийся заигрывать.

– Да я справлюсь.

– Давай, давай, вверх вытяну, а дальше легко пойдут.

Вытянуть санки со снегом по довольно крутому склону оврага и впрямь было нелегко, его склоны уже утоптало множество ног, было скользко, при попытке упереться ноги разъезжались, и мы с хохотом валились друг на дружку.

Через некоторое время я просто забыла о помощнике, настолько увлекла постройка крепости. Но он не забыл, все крутился рядом, то подталкивая мои сани, то помогая грузить блоки на них… Неизвестно, чем бы все кончилось, видно, пришлось бы вежливо, но твердо отказывать настойчивому ухажеру в помощи, но на берегу рядом оказался Вятич. Они с Тишаней уже поднимали блоки наверх, старательно выравнивая, чтобы стена не рухнула раньше времени, завалив собственных защитников.

– Принимай!

Вятич, хохоча, слетел вниз и сгреб меня в охапку. Это никого не удивляло, в общей толчее таких сцен бывало немало, многие пользовались возможностью помиловаться открыто. Потом мы вместе втаскивали эту глыбу вверх, а внизу меня встретил тот самый помощник:

– Твой, что ли?

– Муж, – кивнула я.

– А…

Парень напрочь потерял ко мне интерес, ухаживать за женой да еще и такого мужика, как Вятич, опасно для здоровья. А то, что мне по-прежнему тяжело вытаскивать из оврага снежные глыбы, его уже не беспокоило: есть муж, пусть он и помогает.

Но глыб было достаточно, городок получился отменный. На стыки между снеговыми кирпичами поплескали водой, чтобы за ночь схватились, но не оледенели совсем, и, весело галдя, разошлись по домам до утра. Завтра последний день Масленицы, завтра городок штурмовать и чучело Зимы-Зимерзлы жечь.

Анея стояла наверху, издали наблюдая за строительством. Я ничуть не сомневалась, что ей очень хотелось быть вместе со всеми, но положение обязывало находиться над. Мы же были совершенно мокрые и от пота, и от снега, попавшего за шиворот и в рукава, платки сбились, волосы подрастрепались. Но на такие мелочи никто не обращал внимания.

Оказалось, что Вятича выбрали тысяцким для завтрашнего штурма. Ему следовало нарядиться в нечто невообразимое, хотя наряжаться так не запрещалось и остальным. В поисках старых тулупов были перерыты все закоулки подворья, вытащено все мыслимое и немыслимое рванье.

Лушка маялась от желания вырядиться и самой. Мы с ней нашли старый плащ, порвали на лоскуты еще какую-то рубаху, валявшуюся в чулане, нашили на плащ полоски, потом Тишаня помог нам соорудить из небольшой корзины подобие шлема у крестоносцев с прорезями для глаз, по бокам которого тоже прикрепили полоски ткани, рассчитывая, что станут развеваться на ветру. Вообще-то выходило довольно жутко, не зная я, что за всем этим скрывается моя красавица-сестрица, приняла бы за нечисть.