Читать книгу - "Обвиняется в измене - Айя Субботина"

Прошло уже полчаса с тех пор, как я переступила порог, а мать так до сих пор и не проронила ни звука. Я видела, что она следила за мной и Денисом: сначала через окно, потом уже стоя на крыльце. Я поздоровалась, даже попыталась потянуться, чтобы, как обычно, дать себя обнять, но она отступила. Закрыла за мной дверь и просто села на диван, уткнувшись в один из толстых журналов о домоводстве.

Я смотрю на свои тетради, на брошенный конспект, на смешную ручку в красный горошек и только сейчас осознаю, как подвела свою семью. Они точно не заслуживают дочери, которая ради собственного счастья отказалась от семьи, но меня не мучит совесть. Мне просто грустно, что моя История любви стала одновременно и Историей большого разочарования.

Только ближе к вечеру, когда я, словно чужая в собственном доме, переодеваюсь и просто лежу на кровати, разглядывая потолок, в мою комнату приходит первый посетитель.

Отец.

Он даже не стучит, хоть это правило вежливости и бережного отношения к чужому уединению я помню буквально с первых шагов.

Он проходит до стола, отодвигает стул, садится на него и с каким-то усталым видом ослабляет узел галстука. Мы смотрим друг на друга несколько минут, как будто готовимся к поединку, но мне не хватает смелости начать первой.

— Ты уезжаешь, - говорит отец. Сухо, официально, как обычно разговаривает, когда дает интервью или выступает на какой-то передаче. Его бесполезно жалобить. Его в принципе ничем не пронять. Так что для меня сегодня тоже никаких исключений. — Я рад, что кому-то из вас двоих пришло в голову подумать о последствиях этой связи, хоть не буду скрывать — ты меня очень сильно разочаровала. И полностью уничтожила наше с матерью доверие к тебе. Я думал, что моя дочь благоразумна и осмотрительна, а ты…

Он сжимает кулак и все-таки сдерживается, чтобы не закончить фразу обидными словами.

Я помню, что сказал Денис.

Я должна бороться за нас. И должна ему верить, когда он говорит, что на какое-то время «мы» должны перестать существовать. Но я просто не могу снова обманывать своих родителей.

— Пап, все очень сложно. — Проглатываю колючие, как еж, угрызения совести. — Но я никуда не поеду. Я останусь здесь, с вами. И мой ребенок останется во мне и со мной.

На долю секунды мне кажется, что отец укажет мне на дверь - и тогда мне снова придется решать, где проводить ночь. И что Денис очень ошибся, когда решил, что в доме моих родителей я буду в безопасности и под присмотром, пока он решает со своим разводом.

Но отец лишь устало потирает лоб, хоть даже его большой ладони не удается разогнать морщины усталости. Он долго молчит, только изредка надувает щеки, как будто сдерживает слова, которые лягут между нами еще одной преградой на пути к взаимопониманию.

Никто не учил меня был дочерью, которая не оправдала надежд.

Никто ни разу не сказал мне, что в жизни может случиться так, что я стану обузой своим родителям.

— Соня, ты не понимаешь, что происходит — и как это все может отразиться на нашей семье.

— А ты не понимаешь, что я не придаток твоей карьеры. — Получается слишком грубо и резко, но я уже больше не могу доказывать всем, что имею право на собственную жизнь и решения, которые не обязаны укладываться на чьи-то удобые накатанные рельсы.

Все-таки общение с Денисом не прошло бесследно: я научилась говорить «нет». Хоть после него во рту противно, как от испорченной еды.

— Я говорил с Ван дер Мейером, - неожиданно заявляет отец. — Он заверил меня, что не собирается сдаваться и отпускать тебя, и что у нас с матерью есть только один выход — смириться. Проходит ночь — и он привозит тебя, словно котенка, которого взял из приюта. Сдает с рук на руки.

Я понимаю, как все это выглядит со стороны.

Но я должна верить своему мужчине, иначе, что это за любовь, если она треснет от первого же удара?

Но и что сказать отцу — понятия не имею.

— Все сложно, - повторяюсь я.

Он кивает поднимается и как будто даже протягивает руку, чтобы привычным жестом погладить меня по голове, но быстро одергивает руку и уже у открытой двери говорит:

— Попробуй поговорить с матерью. Она очень огорчена твоим поведением и побегом.

— А ты?

Вместо ответа слышу щелчок закрытой за его спиной двери.

Глупо говорить, что я нормально сплю. Скорее уж ворочаюсь и переползаю из одного конца кровати в другой в поисках прохладного места, потому что кожа как будто зудит и горит от непонятного ощущения одиночества. Не думала, что недостаток прикосновений любимого человека может ощущаться так же сильно, как ожоги от ядовитых растений.

Утром с тяжелой головой и еще более тяжелым сердцем спускаюсь вниз. Обычно мы сервируем стол в столовой только если есть большой повод, а в другие дни предпочитаем завтракать за стойкой на кухне, без пафоса и с обычными столовыми приборами. Вот и сейчас мать сидит на привычном месте и я замечаю, что для меня уже накрыт завтрак: конверт из пышного омлета с овощами, отварная курица, тосты с золотой корочкой и запеченными дольками яблок, чашка ароматного зеленого чая. Все, как я люблю.

Только мать делает вид, что я существую в параллельной вселенной, и она не заметит меня, даже если постучу ложкой по столу.

Кусок в горло не лезет.

— Может быть ты… - пытаюсь завязать разговор, но мама лишь повыше поднимает книгу, отгораживаясь от меня как от опасного вируса.

Господи, Денис, надеюсь ты знаешь, что делаешь.