Читать книгу - "Победа для Гладиатора - Алекс Чер"

- Соглашайся, - его горячий вкрадчивый шёпот обжигает ухо. - Тебе понравится, обещаю.

По коже бегут мурашки от его дыхания. Он даже не притронулся ко мне, но всё тело словно обдало горячей волной. «Тебе понравится, - внутри словно лопнул сосуд с горячим шоколадом и растекается по телу сладким мучительным теплом: - Обещаю».

Ну почему это вечно происходит со мной, когда он рядом? Почему хочется упасть в обморок как кисейная барышня, чтобы он подхватил, прижал к себе сильно и нежно? Почему так сложно на него злиться, когда он так близко?

- Поехали со мной, - он уже разогнулся и теперь смотрит на меня своим пронзительно-синим взглядом. Словно тянет меня за ниточки, как марионетку, и у меня нет сил ему сопротивляться.

«Да! Всё что хочешь», — рвётся с языка.

— Нет, — произношу я упрямо и твёрдо. Слово короткое, но такое тяжёлое. Оно будто камнем падает Алексу на ногу — он замирает, как от боли, на секунду прикрывает глаза, и больше я ничего не вижу в его ледяном взгляде.

— Как скажешь, — он открывает для меня дверь.

Не оглядываясь, не останавливаясь, я пробегаю весь путь до магазинчика.

— Прости, Ир, опоздала, — запыхавшись, виновато смотрю на часы.

— Не переживай. Я ничего не скажу, — она строго грозит пальцем понимающе поднявшего в ответ руки охраннику. Леонид Матвеевич у нас вообще мировой дядька. Да, и с Иркой Берг обсчитался. Это только с виду она стервь, на самом деле оказалась отличной тёткой. Душевной.

— Чего Берг-то от тебя хотел? Опять из-за машины? — она прищуривается подозрительно.

— Нет, — уверенно качаю я головой. — Спрашивал, как работается. Справляюсь ли.

— Ну, и что ты ответила?

— Да, — машу рукой раздосадовано. — Что-то накипело. Взяла как дура нажаловалась.

— На Надьку что ли?

— Ну, — виновато качаю головой.

— Да и правильно. Может, приструнит эту сучку хоть маленько. Она в последние дни вообще, как с цепи сорвалась.

— Мне на директоров никогда не везёт, — я оглядываюсь, нет ли кого поблизости, и устало опускаюсь на свою табуретку за кассой. — Один чуть не изнасиловал. Другая — сука первостатейная. Я всё время думала, что это Берг на счёт меня ей такие указания дал. А теперь что- то сомневаюсь. Он так удивился.

— Берг?! Дал указания тебя завалить работой? Ты издеваешься, что ли? — смотрит Ирина с непониманием. — Ты что! Он вообще мужик серьёзный, чтобы такой ерундой страдать. Думаю, это полностью Надькина инициатива.

— Но за что?

Ирка опирается на высокую стойку прилавка и доверительно понижает голос.

— Она вообще бедных девочек не любит. Они ей саму себя напоминают. Она же тоже из грязи в князи. А как узнала, что это ты Бергу и шею расцарапала, и машину разбила, так и вообще как с цепи сорвалась. А что у вас, и правда было что? — тёмные глаза Клювоносой Ирки разгораются азартом в ожидании скабрёзных подробностей.

Ага, сейчас я тебе всё и рассказала. Держи карман шире. Хватит того, что про Гремлина ей всё выложила как на духу. И как изнасиловать меня пытался. И как уволил.

— Я когда деньги свои требовать пришла, у меня с моим бывшим директором разговор состоялся пренеприятнейший. А Берг приехал с ним о делах поговорить, вот под горячую руку мне и попался.

— Это когда он потом ещё морду ему набил?

— Кто? — пришла моя очередь удивляться.

— Берг твоему этому Гремлину. Или Гремлин Бергу. Хрен его знает, кто первый начал. Но маркетолог наша сказала: рожи у них у обоих отрихтованные были. Она как раз у Берга рекламный бюджет подписывала на акцию их совместную, и у Гремлина была, а потом и к Надьке за подписью приезжала. А я как раз на складе задержалась.

— Не могли они сцепиться из-за меня, — отвергаю я вслух закравшиеся было мысли о благородстве Берга. — Это, думаю, личное. Гремлин же на клуб его виды имеет.

— Гремлин прижал бы хвост, — неожиданно кипятится Ирка. — Берг тот свой первый клуб на собственные деньги открыл. И заработал их без преувеличения потом и кровью. А Гремлину папаша на блюдечке «Олимпикус» преподнёс. Он его и на ринг засунул, чтобы из сына человека сделать. Но тот как был трусливым телёнком, так и остался. Только, похоже, на татами ему последние мозги отбили — и весь результат.

— А это ты откуда знаешь? Про Гремлина?

— Ой, Вик, чего я только не знаю, — машет Ирина своей ухоженной рукой. — Я в этой компании уже столько лет, что даже с женой Берга была лично знакома. Она меня и на работу брала. А Надька хоть и подружкой её была, но Светка её не особо любила. Она вроде как на Берга глаз первая положила. На все матчи её таскала. А Светка, не будь дурой, сразу его за жабры — и в койку, пока та мялась.

— Сама?

— Ну, там ещё папаша её вмешался. Сделал Бергу предложение, от которого тот не смог отказаться. И Светку ему торжественно вручил.

— А как она умерла, ты знаешь?

— А чего ж тут не знать, — хмыкает Ирина. — От передозировки. Берг что только ни делал, где только жену ни лечил. Но она после смерти матери как пошла по наклонной, так и закончила. Плохо.

К сожалению, зашла клиентка и все праздные разговоры пришлось прекратить.

Значит, Надежда Андреевна у нас любит Берга и не любит бедных девочек — делаю выводы. Хоть и не знаю, зачем мне эта информация, разве что для того, чтобы их обоих ещё сильнее ненавидеть.

Я уже бросилась Ирине на помощь с требовательной клиенткой, когда вновь, хрен сотрёшь, нарисовался Берг. Две недели ни слуху ни духу — и вдруг зачастил. Он с неизменно непроницаемым лицом и, неожиданно, с подарком.

— За мной тут должок, — ставит он на прилавок оформленную бантом нарядную коробку.

Смотрит на меня как кобра перед броском, но больше ни слова не добавляет, разворачивается и выходит.

— Даже не посмотришь, что там? — кудахчет Ирка, выпроводив набравшую целый ворох белья клиентку.

— Потом, — уношу я коробку в подсобку. И, промучившись несколько часов, выбираю момент, когда рядом никого не будет, всё же открываю.

На дне большого картонного ящика лежат мои осенние сапоги.

Ну, а чего ещё я ждала от этой сволочи? На всякий случай всё же проверяю, не спрятано ли что внутри.

Спрятано. Из одного длинного голенища падает на пол комплект бордового белья. Из другого — открытка:

«Возвращаю твои «беговые туфли» и твои «снаряды», если вдруг снова захочешь бросить их мне в лицо. Заеду в восемь.

А. Б.

P.S.: Моя шея зажила и тоже к твоим услугам».