Читать книгу - "Сосед сверху, сосед снизу - Джина Шэй"

Я просыпаюсь рано утром по инерции, даже без будильника, вот что обиднее всего.

Просыпаюсь, сажусь на кровати, спускаю ноги на пол в поисках тапочек, пытаюсь растолкать свой мозг и придумать, что можно приготовить мужу на завтрак, чтобы ему угодить…

Слово «муж» действует на меня прекрасной отрезвляющей подзатрещиной.

Какой еще завтрак? Какое еще угодить?

Отныне и присно, во веки веков Денис Назаров от меня может получить только тарелку с яичницей, поджаренной на синильной кислоте. Чтобы она ему там все растворила, что в организме лишнее.

Вставать не надо, идти на работу не надо — спасибо Эрику, от половины моих обязанностей я, считай, избавилась, а на форум можно и попозже зайти. Можно с чистой душой вернуться в постель и попытаться доспать. И я честно пытаюсь сделать именно это, но…

Сон, увы, не идет.

И с каждой секундой бессмысленного зависания в потолок я начинаю злиться на себя все сильнее. Когда приходит Мандарин и начинает заискивающе когтить на моей груди одеяло и бодать мою щеку широким лбом, всеми силами напоминая мне о том, что я живу в этой квартире лишь потому, что мне велено его кормить — я сдаюсь и подчиняюсь воле рока и бессонницы.

Надо найти какое-нибудь хорошее успокоительное и спать до полудня. Или работу, на худой конец, чтоб ходить на неё аж к восьми утра и оправдывать свои ранние подъемы жестким рабочим графиком.

На кухне Мандарин получает свою порцию еды, я же огибаю подоконник по широкой дуге и возвращаюсь в комнату, торопливо переодеваясь для пробежки.

Что-то такое висит в воздухе кухни, будто терпкий привкус так и не случившегося грехопадения. И думать о том, что это я сидела на этом подоконнике с раздвинутыми ногами…

Что малознакомый мне мужчина творил со мной такое…

Но как творил…

У меня аж снова пересыхает во рту при одном воспоминании.

О том, что одного короткого оргазма мне будет маловато, мой организм поведал мне уже после того, как я выставила Эмиля за дверь. Когда я два часа провалялась в постели, на холодных простынях, и пытаясь унять возбужденное кипение крови.

А еще говорят, что это мужикам мучительно терпеть возбуждение.

Я бы поспорила с тем, кому мучительней.

Пробежка выходит короткой — четыре круга по двору, а потом я выбегаю уже на улицу и бегу по ней, в поисках сносного гипермаркета. В холодильнике болтаются останки вчерашнего ужина, но я еще не готова их оттуда доставать. Вот вечером — отличный вариант. А мне на завтрак хватит какой-нибудь шакшуки^[6].

Да здравствует холестерин, и так далее.

Я снова избегаю лифта, снова предпочитая лестницу, правда мимо двери Змея пролетаю чуть ли не на первой космической скорости — а вдруг его девица, которую хорошо было слышно этой ночью, сейчас задумает собраться домой? Не то чтобы я стеснялась его баб и мне было до них дело, но почему-то мне не хочется с ней пересекаться. И даже знать, как она выглядит.

Это ведь его дело, с кем спать, так?

А я знакомиться и дружить с ней не обязана!

Звонок в дверь застает меня уже у сковородки, перемешивающей мелко нашинкованные кусочки перца и томатов. Так, ладно, матбуха^[7] так быстро не пригорает. Но если это Эмиль, я даже открывать не буду.