Читать книгу - "Практикантка доктора Соболева - Ана Сакру"

— Садитесь, Люб, — Соболев галантно отодвинул стул, так странно смотря на неё и едва заметно улыбаясь.

Ничего не оставалось, как подчиниться. Дурацкая…дурацкая ситуация. Ещё и стыд накатил новой волной. Люба быстро огляделась, решая разом две задачи: не смотреть на хозяина квартиры и составить мнение о его доме. Кухня как кухня, просторная, дорогая, современная, безликая. Самой примечательной вещью была пепельница в форме черепа да миски какого-то домашнего животного в углу у холодильника. Больше взгляд ни за что не цеплялся, вернее так и лип к заведующему, обходящему сейчас стол, чтобы тоже сесть. Сергей опустился на стул рядом с ней, хотя мог бы устроиться и напротив, и небрежно пододвинул к ним коробку с пиццей, лежащую на другом конце стола.

— У меня коньяк, — безапелляционно заявил Соболев и бахнул стопкой прямо перед Любиным носом.

— Спасибо, я крепкие напитки не пью, — отрезала Любовь Павловна, про себя продолжив, что с неё на сегодня уже точно достаточно. Допилась уже.

— За знакомство, — предложил тост Сергей, сделав вид, будто она ничего и не говорила, и приподнял свою рюмку, демонстративно ожидая, когда гостья с ним чокнется.

Люба показательно вздохнула, иронично выгнула бровь, недовольно поджала губы и хотела уже было прочитать лекцию о личных границах и умении адекватно воспринимать отказы, но взглягула Соболеву в глаза и как-то разом и бесповоротно потонула.

— Сергей Иванович, я… — тихо- тихо. Голос предательски дрогнул, и Люба запнулась.

Соболев так смотрел. С пониманием, лёгкой насмешкой и чём-то тревожащим её до глубины души. На самом дне его чуть прищуренных карих глаз плескалось жидкое чувственное пламя, опаляя Любу лижущим щёки жаром в ответ.

— Мне так неловко, Сергей Иванович, вы даже представить не можете… — честно на выдохе пробормотала Люба, не замечая, что начала говорить хриплым полушепотом, — Мы с подругой сидели, и она…в шутку…Понимаете? И я…Я вообще не хотела…а тут вы! И…

— Значит, не хотели? — оборвал Соболев её бессвязные признания и подался ближе, смотря прямо в глаза.

— Не хотела, — едва слышно согласилась Люба.

— А тут я, — повторил Соболев её же слова, криво усмехнувшись и подавшись ещё ближе, так, что их носы чуть не стукнулись.

Люба сглотнула, боковым зрением поймав, как его руки берут её в кольцо. Левая ложится на столешницу, а правая упирается в спинку её стула. Сердце гулко и отчаянно застучало, разгоняя кровь, зашумевшую в ушах.

— А тут вы… — одними губами подвердила и попыталась отодвинуться, выставив так и не выпитую рюмку перед собой как щит.

Вознесенская сама не понимала напавшей на неё робости. Но встать и полностью разрушить их неожиданную близость сил не было. Тело словно вросло в этот чёртов стул. Оставалось лишь широко распахнутыми глазами взирать на Сергея. Наблюдать, как медленно расширяются его зрачки, превращаясь в черные бездонные воронки, и надеяться, что черту он не переступит.

— Разочарована? — затягивающий взгляд карих глаз соскользнул ниже, замирая на её разомкнутых губах.

— Что? — Люба уже ничего не знала, кроме того, что её начальник слишком близко и пялится на её рот. Так близко, что она ощущала, как горячо от его тела, и как пахнет от него чем-то терпким, древесным, очень мужским и чуть коньяком с сигаретами.

— Разочарована, что я, Люб? Познакомиться же хотела… — Сергей вновь посмотрел ей в глаза, криво усмехнувшись. Его дыхание ласковым теплом тронуло кожу на лице. В черных зрачках мелькнуло что-то циничное напополам с ожиданием.

— Я…нет…Нет, не разочарована, — прошептала Люба. Внизу живота лизнуло кипятком и потяжелело от предчувствия, что поцелует сейчас. "Дура, уходи! Оттолкни хотя бы!" — запаниковал внутренний голос где-то на краю сознания, но Люба только сильнее вжалась в спинку стула.

— Я тоже нет, — глухо сообщил Сергей.

Секунда, и расстояния между ними не осталось. Горячие твёрдые губы вжались в её, колкая щетина зацарапала нежную кожу. Ударная доза адреналина впрыснулась в кровь, снося границы реальности. Тяжелая рука легла на затылок, не давая увернуться, пальцы зарылись в волосы. Нажим, губы сами собой разомкнулись, впуская чужой язык, и Любу захлестнуло невероятно острыми ощущениями от всего разом: от вкуса чужой слюны, будоражащего рецепторы, от того, как сильно он напирал, не давая нормально вздохнуть, от ладони, массирующей чувствительную кожу головы на затылке, от мужского участившегося, ставшего тяжелым дыхания, от языка, сплетающегося с её. Мысли неясными обрывками закружились в голове, не в силах дать адекватную оценку происходящему, и Люба просто сдалась. Ведь хорошо же. Так хорошо… Крепко зажмурилась, сосредотачиваясь на ощущениях и отключая мешающий мозг. Жарко, влажно, чувственно. Она уже забыла как это. Так изголодалась…Обвила крепкую шею руками, с наслаждением запустила пальцы в короткий ежик на затылке, царапнула ноготками кожу. Повела левой рукой ниже, ощупывая сквозь ткань футболки мужское тело. Такое горячее, твердое, такое отличное от её. Люба не сопротивлялась и даже глаз так и не открыла, когда Соболев рывком приподнял её со стула и усадил на стол, вклиниваясь бёдрами между её разведенных ног. Лишь судорожно выдохнула ему в губы, ощутив, как очевидная эрекция сквозь слои ткани их одежды вдавилась в её промежность. Голова закружилась, перед закрытыми глазами поплыли красные круги, ноющее лоно конвульсивно сжалось, жадно ловя пустоту. По коже бедер побежали крупными мурашки вслед за мужскими ладонями, задирающими подол платья. Поцелуй уже давно перестал быть просто поцелуем, трансформировавшись в имитацию секса. Любу забила дрожь, внизу живота тянуло так болезненно и сладко, что хотелось жалобно скулить. И в тоже время с каждой секундой, с которой становилось всё более очевидно, к чему всё идет, в груди у Любовь Павловны нарастала настоящая паника. Что? Вот прямо так? На столе? С начальником после тиндера? Которого она знает-то первый день?!

— Нет… — сначала глухо и робко, не разрывая поцелуй. Даже сама не расслышала.

— Нет… — уже громче, упираясь ладонями ему в тяжело поднимающуюся грудь и слабо пытаясь оттолкнуть.

Никакой реакции.

— Нет, Серёж! — уже истерически громко, сильно толкнув. И Соболев резко отпустил. Уставился на неё шальным непонимающим взглядом, вопросительно вскинул бровь.

— Извини…Извините, правда…Господи… — Люба неловко соскользнула со стола, оправляя задранную юбку, и прошмыгнула в коридор мимо застывшего в недоумении хозяина квартиры.

— Простите, правда…Жуть, как неудобно… и вообще… — без остановки залопотала Любовь Павловна, пока пыталась засунуть неслушающиеся ноги в туфли, — Но ведь…не повлияет же? Да…так вышло…простите…Сергей Иванович…Бывает…да?

Люба подняла умоляющий взгляд на появившегося в коридоре Соболева. Заливаясь обжигающим густым румянцем, проследила, как он опирается плечом о дверной косяк и, щурясь, засовывает в рот незажженную сигарету.

— А только что Серёжей был, Любовь Павловна, — с сарказмом хмыкнул заведующий и чиркнул зажигалкой. Щеки впали от глубокой затяжки. По коридору поплыл острый запах тлеющего табака.