Читать книгу - "Рыжий кот - Татьяна Анина"

— Мне в гостиницу, — с трудом это сказала.

— Вначале в травмпункт заедем, глаз твой посмотрим.

— Не надо, всё в порядке, — совсем тихо сорванным голосом.

Да, отлично. Всё в порядке, садист глаз выбил, и мы его, суку, покрывать будем.

— Да, нет, не в порядке, — я завернул на бензоколонку. Там был неплохой магазинчик. — Врач скажет, что всё в порядке, тогда я успокоюсь. Посиди минуту.

Я вышел из машины и вставил пистолет в бензобак. Присматривал за своей девчонкой. Она волосы убирала. Профессионально так в жуткий «бублик» свернула, что я даже поморщился. Такие волосы прячет. На моё счастье волосы закрепить было нечем и, пока я шёл до кассы, Дрю опять стала лохматой.

В магазине взял ей резиновые тапки и большие солнцезащитные очки. Бутылку воды, потому что голос осип, влажных салфеток и пачку бумажных платков.

Мне не нужно было объяснять, откуда во мне столько жажды заботиться. Я уже нормально пожил и многое понимал, это чувство подавлять нельзя, его нужно хватать, прятать внутрь себя и в своём сердце холить и лелеять.

Это то, что я искал. Мне повезло однажды встретить хорошего психиатра, который сказал, как избавиться от пресыщения. Естественно, воздержанием. Неспособность остановиться на одной девушке, отсутствие желания хоть кого-то оставить рядом с собой, преследовали меня с ранней юности.

Четыре года после аварии, после того, как моего отца обанкротили, и он умер от сердечного приступа. Я болел, никого не трогал, и у богатых родственников прослыл блаженным замученным папашей мальчиком. Хорошее время, я наконец-то почувствовал необходимость иметь рядом с собой человека. За долгий перерыв именно Дрю стала первой, и её значимость для меня росла с каждой минутой.

От любви тепло, хорошо и главное, спокойно. Меня не корёжило, что я открыл дверь и грязные женские ступни вытирал влажными салфетками, присев на корточки.

«Любовь не превозноситься, не гордится… Не ищет своего, не раздражается»*

— Влад, ты что, — стеснялась и тихо пищала Дрю, стараясь не отдавать мне свои ноги.

Это меня веселило. Раньше бы я так не смог. Натянул на её ноги тапки. Отдал очки:

— Надень.

Спрятав глаза, Дрю успокоилась. Какой-то психологический ход. Но плакать всё равно отказалась. А ей нужно, иначе не выйдет напряжение, созданное возможно много лет назад.

— Ни в какой травмпункт я не поеду. Будь любезен, отвези меня в ближайший отель, — проснулся строгий голос после глотка воды.

Вообще, для юриста удивительно такое поведение. Ведь она должна знать, что любой удар в глаз должен быть наказуем. На папу наезжать нельзя, папа святое?

— Очки тебе идут, — я сел за руль и тронулся дальше. Мало того, что к врачу отвезу, ещё и к себе ночевать заберу. — Похожа на голливудскую звезду с похмелья.

— Ты меня слышал?! — рявкнула Дрю.

«Любовь долготерпит… Всё переносит»

То, что любовь взаимная… Я просто не сомневался. Она смотрела на меня так, как смотрят влюблённые девчонки. Только вот ей не до любви было. В моих силах исправить всю её жизнь.

Хочу я этого? Злючка Дрю может оказаться неподъёмной и больной на всю голову… Как я.

— Влад! Ты меня слышишь? И сколько я тебе должна?

— Целка стоит дороже, так что сумочку закрой и рот заодно, — усмешливо покосился на неё. На щеках девушки выступил румянец от злобы.

— Какой же ты дрянь, — шикнула она, всё ещё стесняясь, что я у неё оказался первым, что мы любовники.

— Какой есть, мы едем к врачу.

Я не хотел оскорбить её, просто я чаще всего действительно язвительный, но без желания навредить, особенно своей девушке. Возможно, она так и не станет моей навсегда, но в данный момент я нёс за неё ответственность. С сумочкой, без обуви, с подбитым глазом, в нервном состоянии, идти некуда. Я не мог её оставить.

«Любовь милосердствует… Не бесчинствует».

Она ещё некоторое время сопротивлялась.

— Ни к какому врачу я не пойду, глаз просто затёк.

— Просто, — эхом отозвался я, высматривая старое здание больницы за кованым забором. Сам фасад не было видно от большого количества высоких деревьев и густых кустов. О том, что всё в этот вечер работает, говорило огромное количество машин на дороге и во дворе здания. — Если не пойдёшь к врачу, я на твоего папашу заявление напишу. Соседи видели, что он тебя ударил, что сына подговорил нанести мне телесные повреждения…

— Замолчи!

— Прекрати хамить, Дрю! Я тебе ничего плохого не сделал.

— Как сказать, — отозвалась она. — Пообещай, что оставишь моего отца в покое.

— Зависит от того, как ты будешь себя вести у врача, — я нашёл местечко на газоне. Не заехал бы на него, если бы оттуда прямо передо мной не выехал внедорожник.

***

Мы вышли из машины. Я прихватил свою куртку. Лето только начиналось, по вечерам было прохладно.

Хотел куртку Дрю на плечи накинуть, она гордо отшатнулась, задрала нос кверху и пошла в здание травмпункта.

Я усмехнулся.

Оставить её, чтобы она примирилась с родителями? Или ещё хуже осталась одна, навсегда покалеченная. Был ещё вариант какого-нибудь мужика рядом с ней. Но вряд ли. Я был уверен, что Дрю ни с кем не сможет быть.

Смотрел, как она записывается в очередь, как держится независимо и на расстоянии от меня. Вроде не со мной, при этом моя.

Она села перед кабинетом дежурного врача. Не двигалась, сложив руки на сумке.

Одинокая, совершенно беззащитная.

А я в тени коридора, прислонился в углу к холодной стене и смотрел на неё. И жгло мои глаза. Хотелось разрыдаться от счастья. Последний раз я так переживал, когда мне исполнилось шестнадцать лет. В тот момент я понял, что ровесник своей погибшей матери. Она умерла или папаша ей помог умереть после моего рождения. А через год я был старше своей матери на год. И так до сегодняшнего дня. Я почему-то понял, что нашёл её… Дурацкое мышление, идиотская фантазия. Лохматая девочка с синими глазами, которые прятались под очками, потому что кто-то смел ударить.

Её очередь подошла. Я следом за Дрю вошёл в кабинет. И хотя она не была рада, я забрал у неё сумку и сел у входной двери, пока её глаз осматривали.

— Если будете в суд подавать, то нужно обратиться дополнительно в другое учреждение, — сказала полная женщина врач и очень недоверительно посмотрела на меня.

— Это не он, — растерянно сказала Дрю. — Это папа, я не буду писать заявление.

Выдали направление к офтальмологу, мазь выписали. И отпустили.

— Доволен? — фыркнула Дрю, отбирая у меня свою сумку.

— Вполне, — ответил я.

Мы вышли из больницы. Она остановилась. Идти ей было некуда. А попросить отвезти в гостиницу не захотела. Я так понял, мы расставались. Бездомная, но очень гордая нищета. Всегда это поражало, что скромностью безнадёжные не отличаются.