Читать книгу - "Французский Трофей - Джеки Бонати"

Утром Женевьеве дали немного подольше поспать, благо войскам нужно было время чтобы залечить и зализать раны, и передислоцироваться. Так что работы пока не прибавлялось. Писались отчеты, запросы на медикаменты и инструментарий, Ева и Андрей Ионович пробовали новые швы, методики и обсуждали инновации Пирогова и других военных врачей, сейчас работающих на одной с ними стезе.

– Костя, сделаешь обход, а я пока посмотрю, что у нас с медикаментами, – попросил главный врач. – Благо, от тыла мы пока не отрезаны, лучше заранее закажу все, что может оказаться в дефиците, – пояснил он, желая перестраховаться. Ему уже приходилось сталкиваться с подобным в свою первую кампанию, когда единственными обезболивающими были ремень в зубах и стакан сивухи.

– Хорошо, Андрей Ионыч. А после обеда можно и с персоналом поговорить, – ответила Ева, надела фартук и вымыла руки, а потом пошла в лазарет, сразу сначала к тяжелым.

– Ну как тут у нас, Екатерина? Ухудшений нет? – спросила она у сестры милосердия, подходя к первому своему пациенту.

– Нет, Костя, все выздоравливают, – ответила она. – У поручика лихорадка спадать начала, штабс-ротмистру накладываем мазь, как вы сказали. Господин майор и вовсе говорит, что негоже ему с таким ранением место занимать, – с улыбкой добавила она.

Умом она понимала, что война – не место для романтики, но сердце тянулось к майору.

– А ещё французу вашему ночью морфий давали, – сообщила она, снова поджав губы.

Услышав это, Ева тут же закатила глаза и поняла, что ждать до обеда не может.

– Екатерина, послушайте меня. Мой француз или свой собственный – это совершенно не важно. Вы сестра милосердия, а милосердие не проявляется в зависимости от нации. Оно либо есть, либо его нет. И сострадание к чужим мукам должно превалировать над мыслями о том, что этот человек враг. Он лишь солдат, выполняющий приказы. У вас воюет кто-нибудь, Катенька? – спросила она. – У меня в атаку идут оба брата, и, если кто-то из них окажется раненый на поле боя, я молю Господа о том, чтобы и среди французских медиков оказались те, кому безразлично, русский он или нет. В первую очередь он человек, который нуждается в помощи, – горячо проговорила Ева на одном дыхании.

Такой жаркой речи Катерина не ожидала, но уже к её середине стояла, опустив голову, смиренно теребя свой передник.

– Я поняла вас, Константин Евгенич, – пробормотала она, глянув на врача через пушистые смоляные ресницы. Она была старше лет на пять, но сейчас чувствовала себя девчонкой, которую строгая нянюшка отчитывала за какой-то проступок. – Простите меня. Я поговорю с девочками, – пообещала Катя и пошла в отсек с медикаментами, чтобы взять те, которые могут понадобиться для осмотра.

Ева перевела дух, потерла лицо и дождалась Кати, а потом с ней продолжила обход, больше эту тему не затрагивая. Когда они пришли к французу за ширму, Катерина уже не поджимала губы и вела себя как подобает.

– Доброе утро. Как вы?

– Доброе утро, мадемуазель сестра, доброе утро, Константин, – Этьен улыбнулся, но после ночи он был немного бледен, на маленьком столике рядом стояла миска с кашей и чай, но завтрак он пока не мог осилить. – Значительно лучше, спасибо! – тем не менее, ответил он с явно напускной бодростью.

Его ноги ныли всю ночь, поэтому и пришлось просить сестру дать морфий.

Ева осмотрела француза и отослала Катеньку, чтобы не смущать француза необходимостью быть слабым перед ней.

– Вам нужно есть, чтобы были силы и лучше шел процесс выздоровления. – Ева села рядом с его койкой и взяла миску. – Я вам помогу, хоть несколько ложек, но вы должны съесть, – сказала она, поднося ложку каши ко рту француза. – К тому же морфин на голодный желудок дает много побочных эффектов.