Читать книгу - "Крошка Доррит. Книга вторая - «Богатство» - Чарльз Диккенс"

Тут мистер Доррит задремал было снова, ночерез минуту вздрогнул и широко раскрыл глаза.

— Я говорю, дорогая миссис Дженерал, о том —кха — строптивом недовольстве — кхм — я бы даже сказал — кха — ревности,которую подчас вызывало у Фанни мое глубокое чувство — кхм — уважения кдостоинствам — кха — дамы, с которой я имею честь сейчас беседовать.

— Мистер Доррит, — возразила миссис Дженерал,— всегда несказанно любезен, несказанно великодушен. Если мне минутами иказалось, что мисс Доррит не по душе благосклонное мнение, которое сложилось умистера Доррита о моих скромных заслугах, само это мнение, бесспорнопреувеличенное, было для меня утешением и наградой.

— Мнение о ваших заслугах, миссис Дженерал? —спросил мистер Доррит.

— О моих скромных заслугах, — с грациозным и вто же время выразительным наклоном головы повторила она.

— Только о заслугах, миссис Дженерал? — сноваспросил мистер Доррит.

— Я полагаю, — отвечала миссис Дженерал стольже выразительно, — только о заслугах. К чему же еще, — спросила миссисДженерал, в легком недоумении разведя перчатками, — могла бы я отнести…

— К себе — кха — лично, сударыня — кха-кхм. Ксебе лично, к своим совершенствам, — был ответ.

— Мистер Доррит извинит меня, — сказала миссисДженерал, — если я позволю себе заметить, что ни время, ни место не кажутся мнеподходящими для начатого им разговора. Мистер Доррит простит меня, если янапомню, что мисс Доррит находится в соседней комнате и отлично видна мне вотворенную дверь. Мистер Доррит не взыщет, если я признаюсь, что чувствую себянесколько взволнованной, обнаружив, что слабости, которые казались мнепохороненными навсегда, могут оживать вновь и вновь овладевать моей душой.Мистер Доррит разрешит мне удалиться.

— Кхм. Может быть, мы возобновим наш — кха —интересный разговор в другой раз, — сказал мистер Доррит, — если это, как янадеюсь, не будет — кхм — неприятно для миссис Дженерал.

— Мистер Доррит, — сказала миссис Дженерал и,приседая, потупила взоры, — всегда вправе рассчитывать на мое уважение иготовность к услугам.

Миссис Дженерал величаво выплыла из комнаты,без малейших признаков того волнения, которое непременно проявила бы на ееместе женщина не столь выдающаяся. Мистер Доррит, исполнявший свою партию вэтом дуэте с величественной и слегка умиленной снисходительностью — как многиеисполняют свои благочестивые обязанности в церкви — был, казалось, весьмадоволен и собою и миссис Дженерал. Упомянутая дама вышла к чаю припомаженная иприпудренная и в несколько приподнятом настроении, о чем свидетельствовали ееласково покровительственный тон с мисс Доррит и нежное внимание к мистеруДорриту — в той мере, в какой это не противоречило самым строгим требованиямприличий. Под конец вечера, когда она встала, чтобы проститься, мистер Дорритвзял ее за руку, словно собирался пройтись с нею в менуэте по Пьяцца дельПополо при свете луны, и весьма торжественно проводил до дверей, где поднес еепальчики к губам. Пальчики были довольно костлявые, а кроме того, поцелуй вышелс парфюмерным привкусом, но мистер Доррит этого не заметил. Намекнув всем своимповедением на грядущие знаменательные события, он милостиво благословил дочь напрощанье и отправился спать.

На следующее утро он не спустился к завтраку,а посланный им камердинер передал, что мистер Доррит свидетельствует своепочтение миссис Дженерал и просит ее отправиться с мисс Доррит на прогулку безнего. Но вот настало время ехать к миссис Мердл, Эми давно уже была готова, аего все не было. Наконец он появился, разряженный в пух и в прах, но как будтосразу состарившийся и одряхлевший. Однако дочь не решалась даже спросить его оздоровье, предвидя новую вспышку гнева; она только молча поцеловала егоморщинистую щеку и с тяжелым сердцем уселась рядом с ним в экипаж.

Ехать было недалеко, но уже с полпути онзанялся своим замком и строил вовсю, пока они не прибыли на место. Миссис Мердлоказала ему самый почетный прием; Бюст был в отличном виде и сиялсамодовольством; обед был самый изысканный, общество самое отменное.

Состояло оно главным образом из англичан, еслине считать неизбежного французского графа и неизбежного итальянского маркиза —живой мебели почти единого образца, без которой не обходится ни одна гостиная визвестных светских кругах. Стол был длинный, обед еще длиннее. Крошка Доррит,загороженная парой внушительных черных бакенбард и не менее внушительным белымгалстуком, совсем потеряла отца из виду, как вдруг лакей подал ей записку ишепнул, что миссис Мердл просит безотлагательно прочитать ее. В записке былонацарапано карандашом: «Подойдите, пожалуйста, к мистеру Дорриту. Он, кажется,не совсем здоров».

Пока она торопливо пробиралась к нему заспиной гостей, он вдруг встал и громко позвал, обращаясь к ее опустевшему местув другом конце стола:

— Эми, Эми, дитя мое!

Эта странная выходка, в сочетании с егонеестественно напряженным голосом и неестественно напряженным выражением лица,так удивила всех, что за столом мгновенно установилась тишина.

— Эми, дитя мое, — повторил он, — Сходи,дружочек, взгляни, не Боб ли нынче дежурит у ворот.

Она была уже рядом, уже прикасалась к егоруке, но ему все чудилось, что она сидит там, на прежнем месте, и, подавшисьвперед, он звал ее через весь стол. — Эми, Эми! Мне что-то неможется. Кха. Самне знаю, что это такое со мной. Я очень хотел бы поговорить с Бобом. Кха. Ведьиз всех тюремных сторожей он нам самый большой друг, и мне и тебе. Поищи Боба вкараульне и скажи, что я прошу его прийти.

За столом начался переполох, гости один задругим повставали со своих мест.

— Отец, дорогой, я не там, куда вы смотрите; яздесь, подле вас.

— А, ты здесь, Эми. Тем лучше. Кха. Тем лучше.Кхм. Позови Боба. А если он уже сменился и ушел домой, скажи миссис Бэнгем,пусть сходит за ним.

Она мягко пыталась увести его; но он упиралсяи не шел.

— Какая ты, право, — с досадой сказал он, —знаешь ведь, что мне не взойти на эту крутую лестницу без Боба. Кха. ПозовиБоба. Кхм. Пусть придет Боб — лучший из всех тюремных сторожей, — пусть придетБоб!

Он обвел присутствующих блуждающим взглядом исловно только сейчас заметив их, обратился к ним с речью.