Читать книгу - "Драматургия Югославии - Мирослав Крлежа"

меня нет. Меня нет ни для кого — ни для принцесс Володарской, ни для графини Мадлен, ни для господина доктора. Салон пусть сегодня не открывают. Я потом распоряжусь. А сейчас я лягу, и вы меня не беспокойте, пока я не позову.

М а р и я. А что сказать, gnädige, служащим похоронного бюро? Им кто-то сообщил, что гроб с телом нашего господина будет выставлен здесь, на квартире, но я им сказала, чтобы они зашли попозже и что я ничего не знаю. Что им сказать, если они опять придут?

Л а у р а. Ах, я тоже не знаю. Оставьте меня, Мария, дорогая, я понятия не имею…

М а р и я  выходит.

Л а у р а (прохаживается по комнате. Набирает номер по телефону. Вызывающе). У телефона баронесса Ленбах! Будьте добры графиню Изабеллу!.. Ах, принимает ванну? Попросите ее мне позвонить, как только она сможет. Она мне срочно нужна. Ах, графиня Мадлен хочет со мной говорить?.. Как, и доктор Крижовец у вас? Спасибо!.. Это вы, Мадлен? Да у вас весело. Это очень приятно. Музыка… Доброе утро, Мадлен, как поживаете? Да, да…

Из трубки доносится навязчивый голос. Мадлен говорит без пауз.

(Не в силах остановить поток приторно-сочувственных фраз, брезгливо морщится; затем резко прерывает лживые излияния.) Послушайте, Мадлен, раз уж вы изображаете передо мной панихиду, то хоть прекратите вашу идиотскую музыку! Ваш реквием!.. Желаю вам счастливо отметить этот день — и вам, и доктору Крижовцу, и графине… Передайте привет графине Изабелле… (Положив трубку, мечется по комнате.) «Очи черные, очи страстные, очи жгучие и прекрасные… Как люблю я вас, как боюсь я вас…». Какое бесстыдство!

Звонок телефона.

(В бешенстве хватает телефонный аппарат, отрывает от него провод и швыряет аппарат об пол так, что аппарат разбивается вдребезги.)

Провод потянул за собой с секретера массу безделушек и фотографий в застекленных рамках. Зацепил висевшее на стене старинное венецианское зеркало, оно разбилось на мелкие кусочки. Вбегает перепуганная  М а р и я.

Л а у р а. Мария, смотрите, телефон упал, и зеркало разбилось…

М а р и я. Это к счастью, gnädige, так всегда говорила моя бабушка, когда что-нибудь разбивалось.

Л а у р а. А моя бабушка говорила, что разбить зеркало — это семь раз по семь лет горя.

Громко звонит звонок у входной двери.

М а р и я (испуганно). Если это господин доктор, что мне делать, что ему сказать?

Л а у р а. Если это господин доктор — я уехала. Меня ни для кого нет дома, Мария! Я уехала, исчезла; меня нет, меня арестовали, увели в полицию… Нет, это не господин доктор. Вы слышите, какой звонок?.. Это наш господин барон! Впустите его!

М а р и я. Как, боже милостивый…

Л а у р а. Разве не слышите? Это же наш господин подполковник! Только он умеет так нежно нажимать на звонок! Идите же, Мария, он звонит!.. Он опять пьян, снова скандал… Мария, умоляю вас, опять сбегутся все жильцы, идите же скорее… вы слышите, как он трезвонит!..

Недоумевающая  М а р и я  исчезает.

Звонок продолжает тревожно звонить. Лаура подходит к секретеру… Два выстрела. Она падает.

В комнату вбегает  М а р и я. За ней  д в о е  с л у ж а щ и х  п о х о р о н н о г о  б ю р о  в форме с галунами.

З а н а в е с.

1959

Матей Бор

ЗВЕЗДЫ ВЕЧНЫ{4}

Драма в четырех действиях

Перевод со словенского Т. ЖАРОВОЙ

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Андрей Бринар — композитор.

Ясна — студентка.

Доктор Камин — ее отец.

Дагарин — священник.

Гнидовец — капеллан.

Фонза — органист.

Марьяна.

Мокорел.

Каетан.

Антон.

Боштьян.

Вестовой.

Первый партизан.

Второй партизан.

Первый белогвардеец.

Второй белогвардеец.

Доминик.

Гашпер.

Гобини.

Боккабьянка.

Старик крестьянин.

Белогвардейцы.

Партизаны.

Жители деревни.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Приходская гостиная. В углу стоит пианино и рядом с образами висят несколько светских картин. Скромный буфет. Зимний полдень, за окном — солнце. На колокольне часы бьют четыре. Никого нет.

Появляется  Д а г а р и н, он только что с дороги. За ним идет  М а р ь я н а, несет чемодан.

Д а г а р и н (оглядев комнату, весело). Слава тебе, господи. Все как было… Сколько времени прошло с тех пор, как я вынужден был отсюда уехать?

М а р ь я н а (покачав головой, вздыхает). Целая вечность пресвятой господь, целая вечность.

Д а г а р и н (отдает ей свое пальто и подходит к окну). Да-да, когда я уезжал, все было по-другому. Всюду были свои. И общая тревога. Ну а сейчас там, на площади, прохаживаются «эти». Однако ружья у них — слишком длинные. И громоздкие. Французские. Немного смешные, правда, Марьяна? Я слышал, что народ над ними насмехается?

М а р ь я н а. Что из того, что ружья слишком длинные, — не была бы только армия длиннее из-за них.

Д а г а р и н. Да-да, конечно, это важнее. (Снова осматривает комнату.) Смотри-ка, и яблоки на шкафу. Как тогда. (Берет яблоко и с удовольствием разглядывает его.) А я думал, что все уж порастаскали. Как чудесно пахнет этот золотой ранет! (Откусывает.) И вкус какой! А антоновка есть, Марьяна?

М а р ь я н а. Есть, есть. Внизу они у меня, в подвале. И немного джонатана есть. Отменные яблоки, господин священник.

Д а г а р и н. А ты угля положила в подвал, чтобы они подольше сохранились?

М а р ь я н а. Да-да, господин. Как всегда… хотя я на этот уголь особенно-то не надеюсь.

Д а г а р и н (садится в кресло, устало вытягивает ноги, Марьяна снимает с него ботинки). Надейся, Марьяна. Уголь поглощает вредные газы. (С улыбкой.) Как меня поглощают ваши грехи… Тапочки в чемодане.

Марьяна открывает чемодан.

(Помолчав.) Знаешь, я скучал о тебе.

М а р ь я н а. Да и я о вас — тоже. Хотите глоточек вишневки?

Д а г а р и н. Неужели у тебя есть?

М а р ь я н а (достает из буфета бутылку, и наливает ему). Только для вас. Ждала она вас все это время. Под ключом. Ах, где же те времена, когда ездили мы с вами в Рим?.. Помните, как раз напротив нас был дворец дуче. Я даже видела однажды его самого. Надо сказать, очень даже статный мужчина. Тогда мне и не снилось, что его армейцы когда-нибудь окажутся здесь у нас, в Подбуковье. Бог свидетель.

Д а г а р и н (ставит стакан на стол). Хороша вишневка. Очень хороша. Лучше, чем в прошлом году. Лучше…

М а р ь я н а. Хотите еще?

Д а г а р и н. Нет-нет. Избави бог. Сердце.

М а р ь я н а. Как оно теперь? Не полегчало?

Д а г а р и н. Полегчало. Только, если пью, сплю плохо. Вообще в последнее время я плохо сплю.

М а р ь я н а. Ничего удивительного, ничего удивительного. Я тоже. Целую ночь думаю, думаю…

Д а г а р и н. Ну, сейчас-то тут у вас покойно. Или нет?

М а р ь я н а. Да-да, вокруг прихода тихо, но здесь — нет. Жаль, я думала, что этим (показывает вишневку) вас обрадую. (Ставит бутылку в буфет.)

Д а г а р и н. Да ведь обрадовала. (Помолчав.) А знаешь, мне тебя не хватало. Я думаю, весною возьму тебя с собой.

М а р ь я н а. Куда? Неужели вас