Читать книгу - "Портрет лива в Старой Риге - Гунар Рейнгольдович Приеде"

Важнее поведение человека, содержащее в себе внутреннюю правоту. Какими средствами эту правоту воссоздать? В пьесе «Пусть осень» характер старой Анны намекал, куда, к какому человеческому типу повернет драматург.

Его любимый персонаж чаще всего молчалив. Он может вмешаться в действие неожиданным способом, так, что покажется чудаком, или вовсе не вмешаться, оставшись сторонним наблюдателем. В любом случае его поведение будет освещать развитие сюжета.

Впрочем, так называемый сюжет (в драме предполагающий особую остроту) в иных пьесах Приеде почти сведен на нет.

Какие «события» составляют, скажем, сюжет пьесы «В ожидании Айвара»? Компания лыжников, молодых филологов, попадает в деревенский дом — одна из девушек вывихнула ногу. В доме утром забили свинью и варят холодец и «большие щи». К живущим тут Бабушке и Тетушке приехали родственники — Мать, Сын, Невестка. Юные филологи, попав в незнакомую обстановку, продолжают выяснять свои недовыясненные отношения. Благодаря новому фону эти отношения своеобразно изменяются, в них перераспределяются симпатии и антипатии. Вот, собственно, и все. Строго говоря, никакого драматизма и нет, если исключить короткий удар, полученный юным пижоном Райвисом от местного парня.

Но автор сводит под одну крышу очень разных по мироощущению людей и пристально, неторопливо рассматривает, что из всего этого получается. Кто не склонен к подобному спокойному разглядыванию — заскучает. А Гунар Приеде сцена за сценой продолжает вязать свое — считает петли, связывает узлы, перекидывает нить, что-то подтягивает, где-то расслабляет. И постепенно образует довольно сложный и своеобразный узор.

Поначалу кажется, что сталкиваются явления уж очень разные, непримиримые: у одного — давние прочные корни, другое — поветрие современного города, и не сразу поймешь, где тут корни. Не сразу ясна и позиция автора. Ведь раньше он раскрывал мертвящую силу «корневой» психологии — так было в пьесах «На путь китов и чаек», «Костер внизу у станции». Молодые люди куда-то стремились, бросали насиженные родителями гнезда. И их стремление автор поддерживал. Теперь все иначе — юные филологи явно пасуют перед спокойным течением жизни на хуторе, где, кажется, остановилось время. Избалованный юноша-поэт возмущен «каменным веком», его буквально тошнит от паштета, приготовленного из печени только что забитой свиньи, а вокруг, словно ничего не замечая, гостеприимно и несуетливо хлопочут Бабушка, Тетушка, Мать. Забавное женское трио, на удивление согласованное в словах и действиях, хотя у каждой из женщин — свое лицо, свой возраст, свое место в доме. Автор называет их не по именам, а по родственным связям.

Он пишет пьесу о человеческой родственности, беря это понятие и в буквальном ракурсе и в поэтическом. Тема поэзии входит в пьесу то с одной стороны, то с другой, в конце концов преобразуя на свой лад рисунок деревенского быта, с которого все началось. К финалу у каждого из молодых героев — новое место в общей картине. Кто их по-новому распределил? Трудно сказать. Но необычную героиню по имени Тетушка автор несомненно выделил, а вместе с тем исподволь ввел в замкнутую «деревенскую» пьесу тему истории, дальних исторических дорог, по которым к людям приходят опыт, знания, мудрость. Тому, кто не знает латышской истории, Тетушка может показаться экзотической фигурой. Она побывала во всех концах земного шара, вплоть до индейских прерий, знает и немецкий, и английский, и русский, вернулась на родину с севера, еле живая, но, на удивление, ожила тут, и теперь все сбились со счета, сколько же ей лет. Как экзотика, она привлекает и юного поэта по имени Райвис. На самом же деле такие старухи — бытовая примета Латвии. Их скоро не будет, сейчас время их ухода. Через них молодые связаны с историей, и глупо рвать эту связь, лучше в самих себе ее осознать.

В Тетушке — уходящая Латвия, лучшее в ней, выстоявшая в испытаниях духовная культура, мужество и еще многое, без чего молодым трудно будет полно и достойно прожить жизнь. Автор не зовет назад, но просит оглянуться — не упустить, заметить, своими глазами рассмотреть то, что завтра уже станет легендой.

Вообще он пишет в этой пьесе о внутреннем богатстве человека, о том, из чего и как это богатство складывается. Поэтому так важна сцена, когда Мать читает Бабушке (та прилегла, устав после работы) стихи — по книжке, «без выражения», но «торжественно». Так принято в доме, это давняя привычка, быт, и тут пасует поэт-филолог со своими литературными сведениями. Но, кстати, Тетушка единственная из всех замечает, что высокомерный горожанин наделен обостренным чувством красоты, и берет это под защиту, как дар, как ценность. Старая женщина на наших глазах просеивает характеры молодых будто сквозь сито, всматривается, взвешивает. А сама ждет своего любимца Айвара, которому когда-то в детстве старалась передать все лучшее, самое важное. И, говорят, он брал все это, усваивал и становился день ото дня лучше, умнее, образованнее. Только что же это он не едет? Ведь его вызвали, объяснили, что Тетушка стала совсем слаба. Но вот он, кажется, приехал, все прислушиваются, обернулись к двери… и тут автор ставит точку, кончает пьесу.

Идеальный Айвар остался за занавесом. Мы успели только увидеть неистребимую веру человека в идеал и, может быть, заразиться предчувствием, что он где-то рядом, вот-вот появится. Морали пьесы трудно дать короткое определение. От подобных определений сам Приеде в лучших своих пьесах, к счастью, уходит.

* * *

Среди молодых героев Приеде обычно выделял самостоятельных. С какого-то момента, однако, его затревожило что-то внутри этой самостоятельности. С кого это началось? Кажется, все с того же обманщика Валтера («Пусть осень»). Ложь, бравада, нарочитая независимость — все выставлено наружу, как защита, а за этим прячется полная путаница в душе и едкое чувство одиночества. Сиротство объяснялось буквально — ребенка бросила мать, и это первое предательство так и осталось раной. Умная Анна верно поняла, чем и как тут можно помочь.

Характер Валтера промелькнул в ранней пьесе и вроде был забыт.

Однако мысль о сиротстве, семейном или социальном, неосознанном или больно пережитом, так или иначе формирующем личность, — эта мысль, кажется, укрепилась в авторском сознании, как одна из самых тревожных. Опыт педагогической работы, видимо, развивает ее и поддерживает. Повороты этой мысли в пьесах Приеде разнообразны при неизменности существа. В определенном смысле и Вика — сирота, хоть и маменькина дочка. И подростки Дидзис и Рудите вдруг отрываются от дома, без помощи взрослых пытаются сориентироваться в жизни. Внуки Отилии успели натворить дел, оказавшись вне дома.

И сюжет «Фиалки Удмуртии» первоистоком имеет примерно ту же картину. Приеде наблюдал ее в небольшом городке, где разросся текстильный комбинат. На огромном предприятии работали в основном девушки — из Латвии, из Белоруссии, Литвы, Татарии — отовсюду. С