Читать книгу - "Воображая город. Введение в теорию концептуализации - Виктор Вахштайн"
Открой для себя врата в удивительный мир Читать книги / Домашняя книг на сайте books-lib.com! Здесь, в самой лучшей библиотеке мира, ты найдешь сокровища слова и истории, которые творят чудеса. Возьми свой любимый гаджет (Смартфоны, Планшеты, Ноутбуки, Компьютеры, Электронные книги (e-book readers), Другие поддерживаемые устройства) и погрузись в магию чтения книги 'Воображая город. Введение в теорию концептуализации - Виктор Вахштайн' автора Виктор Вахштайн прямо сейчас – дарим тебе возможность читать онлайн бесплатно и неограниченно!
165 0 15:02, 06-04-2022Аннотация к книге "Воображая город. Введение в теорию концептуализации - Виктор Вахштайн", которую можно читать онлайн бесплатно без регистрации
Экономическая концептуализация ответила на вторжение «культурцентризма» изящным, дружелюбно удушающим захватом – захватом «чужой» региональной онтологии [Bhaskar 1978]. Ну разумеется, «Культура имеет значение»! Есть культурные институты, которые оказывают прямое воздействие на экономические отношения – особенно на рынке недвижимости (раз уж именно недвижимость сегодня является одним из основных символов классового статуса). Но это как раз означает, что культура – существенная часть экономики. Невозможно разобраться в фетишизированном московском рынке жилья без анализа символических оппозиций – эти оппозиции имеют свою цену. Экономист может спросить: во что обходятся экономике города наши культурные конвенции?
Социальные антропологи атаковали «объективную экономику», вскрыв стоящую за ней работу культурных значений, обнаружив невидимую руку культуры там, где экономисты видели лишь невидимую руку рынка. «Это одна и та же рука», – улыбнулись в ответ экономисты. Культурные значения и социальные «правила игры» тоже имеют свою цену и могут быть описаны в терминах вроде «транзакционных издержек». Сегодня уже вряд ли кто-то из интервентов может с уверенностью сказать: «институты – это жесткое социальное русло текучего экономического процесса», «конвенции – это внеэкономические условия экономических отношений». Потому что теперь и институты, и конвенции – часть экономического словаря описаний. Экономический империализм нашел достойный ответ интервенциям из смежных наук. Стоит только за «экономическими фактами» проявиться фактам культуры, психики или мозга (пример последней такой интервенции – нейроэкономика [Bossaerts, Murawski 2015]), эти новые реалии добавляются в онтологический пантеон экономической науки и переописываются на ее языке.
Но вернемся от эпистемических сражений к городской архитектуре. Что дает «культурцентристская» оптика исследователям-социологам?
Как писал Георг Зиммель в письме соратнику Эмиля Дюркгейма Селестену Бугле по поводу студентов-социологов, «конечно, очень сложно воспитать у студентов социологический взгляд, который все подмечает и который различает в отдельных социальных явлениях социальную форму и материальное содержание. Но сформировав этот взгляд, можно будет без особого труда находить социологические факты» [Гепхарт 2007: 21].
С этой цитаты начинает свое исследование «мест правосудия» культурсоциолог Вернер Гепхарт. Здания судов, замечает Гепхарт, сочетают в себе элементы сакральных и профанных построек. Отсюда парадокс:
право, согласно Веберу, в высшей степени формально-рациональное, администрируется в постройках, перегруженных символами и кичащихся властью, эклектичных и монументально-помпезных по стилю [там же: 32].
Отсюда авторская постановка задачи: проследить эволюцию права как культурной формы через эволюцию архитектурных форм мест правосудия.
Так, к примеру,
здание старого суда на Аппельхофплатц в Кельне демонстрирует влияние французского судебного права с его подчеркнутой устностью и публичностью, в то время как после принятия Закона о государственной юстиции от 1 октября 1879 года множество процессуальных изменений и дополнительных задач в области добровольной юрисдикции потребовали решительных строительных мероприятий.
Изменение законодательства приводит к изменению «самосознания юстиции», что незамедлительно находит архитектурное воплощение. По свидетельству современника, новое здание должно внушать трепет и уважение:
Везде, даже в помещениях, где ведется делопроизводство, массивные своды, которые сделаны так, что длинные проходы из‐за ритмического деления крыши производят впечатление залов [там же: 24].
Гепхарт цитирует Юлиуса Познера: «Это архитектура с желанием козырнуть, архитектура, которая больше всего подходит сущности кайзера и соответствует настроению „Германия впереди всей планеты…“» Ее отличительные черты: «большие измерения, монументальные позы, большие помещения, дорогие материалы» [Posner 1979; цит. по Гепхарт 2007: 26].
Радикальная трансформация «правосознания», связанная с утверждением нацистского режима, отражается в архитектуре уголовного суда Моабит. Ее центральный элемент – запутанный лабиринт широких лестничных пролетов. Теперь важен не монументальный декор, а та перспектива, которая открывается наблюдателю внутри здания:
Когда праздновалось возложение «символов государственной власти» на мантии судей, лестница стала местом расположения «судейского фронта», который был снят фотографом как в высшей степени симметричное произведение на фоне неподвижной перспективы, состоящей из судей и обязательного флага со свастикой [там же: 28].
Судебная постройка трансформируется в пространство отправления ритуала. Даже в тех случаях, когда сами архитектурные решения относятся к предшествующей кайзеровской эпохе, новая нацистская правовая культура преобразует здание как смысловую форму.
Должно ли пространство, организованное как лабиринт с бесчисленными углами и поворотами, которые функционально никак не оправданны, создавать таинственный образ права с его извилистыми путями и «уловками»? – спрашивает Гепхарт. – Напрашивается параллель с лестницами в световых дворах универмагов. Эти лестницы используются не просто для того, чтобы по ним перемещали товары, они символизируют циркуляцию товаров. Итак, считать это лишь стилистическим элементом, который применяется в различных функциональных помещениях исключительно в декоративных целях, или же сияющая аура квазисакральных строений символически сгущается на лестничных конструкциях как в универмагах, так и зданиях судов? [там же: 27].
Понятно, что автору ближе именно второе решение. (Для его обоснования Гепхарт обращается к Умберто Эко и его различению первичных и вторичных функций здания.)
Наконец, открытое в 1981 году на Люксембургской улице города Кельна судебное здание воплощает новую правовую интуицию. Согласно исходной архитектурной задаче оно должно было «…выглядеть как суд, демонстрировать достоинство и не действовать устрашающе» [там же: 31]. Однако в итоге была построена 23-этажная офисная высотка, практически лишенная символических элементов и какой бы то ни было связи с традиционной судебной архитектурой. Правовая машина разрастается, усложняется и бюрократизируется. Теперь центральный элемент судебной постройки – не зал заседаний, а бесконечный коридор однотипных кабинетов судебных клерков. Гепхарт замечает:
Даже если эта новая архитектура юстиции с 34 940 кв. м полезной площади, 48 судебными залами и 398 бюро, в свою очередь, задумывалась создателями как монумент права, то было бы хорошо рассмотреть ее и как символ юридификации (Verrechtlichung), процессуального потопа и наплыва дел, соответствовать чему, как считается, можно исключительно средствами высотной архитектуры [там же: 31].
В приведенных выше исследованиях мы видим, как две теоретические стратегии – семиотическая и социально-антропологическя – работают в тандеме над тем, что мы назвали развеществлением здания. Однако у двух этих стратегий есть одно существенное отличие. Для Умберто Эко знаковые системы трансцендентны их конкретным архитектурным воплощениям. Значения проецируются в мир объектов, обретая зримые архитектурные очертания. Так же и у Вернера Гепхарта культурные формы (в частности, право) не существуют в мире объектов, но организуют его сообразно собственной логике. Место означаемого – над означающим. Однако когда мы вслед за Игорем Копытоффом говорим о культурных категориях, маркирующих здания как товары, мы принимаем иную метафорику. Культурные категории – не трансцендентны, а трансцендентальны. Их позиция – между субъектом и объектом.
Прочитали книгу? Предлагаем вам поделится своим впечатлением! Ваш отзыв будет полезен читателям, которые еще только собираются познакомиться с произведением.
Оставить комментарий
-
Гость Елена12 июнь 19:12
Потрясающий роман , очень интересно. Обожаю Анну Джейн спасибо 💗
Поклонник - Анна Джейн
-
Гость24 май 20:12
Супер! Читайте, не пожалеете
Правила нежных предательств - Инга Максимовская
-
Гость Наталья21 май 03:36
Талантливо и интересно написано. И сюжет не банальный, и слог отличный. А самое главное -любовная линия без слащавости и тошнотного романтизма.
Вторая попытка леди Тейл 2 - Мстислава Черная
-
Гость Владимир23 март 20:08
Динамичный и захватывающий военный роман, который мастерски сочетает драматизм событий и напряжённые боевые сцены, погружая в атмосферу героизма и мужества.
Боевой сплав - Сергей Иванович Зверев