Читать книгу - "Воображая город. Введение в теорию концептуализации - Виктор Вахштайн"

Другой ход – можно различить режимы и контуры вовлеченности. Режим – это то, насколько вы погружены в некоторое фреймированное взаимодействие, а контур – это то, насколько организация данного фрейма требует или не требует от вас погружения. Вы легко можете поплатиться штрафом из‐за непродолжительного разговора по сотовому телефону за рулем (потому что данный фрейм уже содержит в себе нормативный контур, предписывающий максимальную вовлеченность), но это вовсе не означает, что все водители одинаково сосредоточены на вождении.

Есть и еще один аспект режима вовлеченности, который делает этот концепт релевантным для городских исследований. Вовлеченность во взаимодействие непосредственно связана с его ритмической организацией. Фрейм и ритм – дополняющие друг друга концептуализации.

В одном из наших предыдущих исследований мы поставили в домах у испытуемых камеры и анализировали режимы вовлеченности в телепросмотр. К примеру, действия людей перед телевизором в период матча «Россия – Испания» были строго упорядочены и поделены на отрезки. В краткие периоды рекламных пауз происходила рассинхронизация – зрители покидали комнату, чтобы сделать бутерброд, перекурить, поделиться новостями с друзьями, или начинали щелкать каналами. Но с возобновлением трансляции все возвращалась на свои места. Т. е. в некоторый промежуток времени тысячи домохозяйств существовали синхронно, их действия были подчинены некоторому общему ритму, ритм этот задавался чередованием эпизодов матча и рекламных пауз [Вахштайн 2011a].

Такая поражающая воображение синхронизация возможна только в режимах максимальной вовлеченности. Поскольку взаимодействия в подобных режимах моноритмичны – трансляция матча выполняет функцию метронома, упорядочивая и подчиняя себе множество повседневных активностей. Наоборот, в режиме эпизодической вовлеченности испытуемые без труда делят свое внимание между чисткой картошки и просмотром музыкального канала. Каждое из этих действий обладает собственным ритмом. Итоговая наблюдаемая активность – это результат наложения двух ритмических рисунков друг на друга. Такая активность полиритмична.

В основе различения моноритмичности / полиритмичности повседневных взаимодействий лежит соотношение доминирующей и дополнительных вовлеченностей. Предполагается, что человек за рулем сосредоточен на вождении – это его доминирующая вовлеченность. Что не мешает ему курить, общаться с пассажирами, крутить ручку настройки магнитолы и поправлять зеркало заднего вида (конечно, если он не делает всего этого одновременно). Однако в случае сложной ситуации на дороге водитель вряд ли станет отвлекаться на фоновые активности: чем сильнее его включенность в процесс вождения, тем более выражен контур доминирующей вовлеченности, дополнительных же вовлеченностей не остается вовсе – его действия становятся моноритмичными. Напротив, в основании полиритмичности лежит принципиальная возможность рокировки доминирующих и дополнительных вовлеченностей.

Представьте человека, зачитавшегося книгой в метро и пропустившего свою пересадку. Изначально его деятельность полиритмична. Есть ритм поездки и ритм чтения – они не синхронизируемы и не сводимы друг к другу (глава не заканчивается всякий раз, когда поезд прибывает на очередную станцию). Даже если чтение составляет доминирующую вовлеченность, а «мониторинг среды» и ориентировка – дополнительную, два этих ритмических рисунка накладываются друг на друга: как бы ни был увлекателен сюжет, он отойдет на второй план, когда пассажир оторвется от чтения, чтобы сориентироваться относительно своего местонахождения. Но вот сюжет пересиливает все дополнительные вовлеченности, человек «с головой» уходит в события книги и его активность становится моноритмичной – она целиком принадлежит фрейму чтения. Пока читатель вновь не станет пассажиром, обнаружив, что должен был выйти тремя станциями ранее. Кратко это наблюдение можно резюмировать в форме парадокса: только моноритмичные события полностью принадлежат тому фрейму, в котором происходят.