Читать книгу - "Двуликий Янус. Спорт как социальный феномен. Сущность и онтологические основания - Алексей Передельский"

В данном контексте целесообразно процитировать ещё несколько наиболее важных общих положений теории Л. П. Матвеева, чтобы снабдить их предельно кратким комментарием в форме вопросов, требующих развёрнутого философского анализа.

1. «Спортом в узком смысле правомерно называть лишь собственно соревновательную деятельность. Это есть деятельность, исторически сложившаяся и выделившаяся в форме состязаний как особый тип достиженческой активности, которая выявляется в условиях четко регламентированного соперничества и направлена на максимальную реализацию достиженческих возможностей индивида (его сил, способностей, умений) в специально выделенных для этого вида действий с объективизированной оценкой достигаемых результатов» [там же; с. 25].

Если принять за истину, что полная труда и войны жизнь свободного и равноправного представителя родоплеменного общества вряд ли позволяла так уж много времени посвящать особому типу достиженческой активности в сфере досуга и развлечений, тем более целенаправленно развивать и воспроизводить этот, казалось бы, внепроизводственный, особый тип деятельности и социальных отношений, то следует задуматься, как и почему он всё-таки возник и утвердился в эпоху военной демократии и в эпоху классического рабства.

Вопрос: «Какова реальная деятельностно-поведенческая основа происхождения древнего спорта, с какими сферами социальной практики он был предположительно тесно связан, что из себя представляет конкретно-исторический механизм его происхождения и развития, позволяющий сохранять особость спорта даже в современных условиях?»

2. «В широком смысле (но не чрезмерно расширенном) понятие «спорт» охватывает собственно соревновательную деятельность, процесс подготовки к достижениям в ней, а также специфические межчеловеческие отношения и поведенческие нормы, возникающие на основе этой деятельности» [там же; с. 26].

Даже если ограничить охват агентов, участвующих в подготовке, проведении, сопровождении собственно спортивной деятельности только триумвиратом «спортсмен – тренер – судья», то всё равно остаются открытыми многие вопросы. Например, о том, кем в социальном отношении были древние спортсмены, тренеры, судьи, откуда они брали средства на обеспечение спорта в широком смысле, в чьих интересах организовывался спортивный процесс и кем он управлялся.

Вопрос: «Почему, кем, как и зачем организовывался и управлялся регулярно воспроизводимый конкретно-исторический процесс подготовки и осуществления собственно спортивный деятельности, её обеспечения и сопровождения?»

3. Выступая против смешения понятий развития и воспитания, Л. П. Матвеев пишет: «… говоря о развитии индивида, надо иметь в виду закономерный процесс количественных и качественных изменений его (индивида) свойств, продолжающийся длительное время и необратимый по своим генеральным тенденциям (которые проявляются в жизненных стадиях)… Воспитание как социально детерминированный процесс направленного воздействия на развитие индивида при определённых условиях оптимизирует тенденции развития в определенной мере, которая зависит не только от воспитания, но также от генетических и других факторов» [там же; с. 16].

Если осуществить закономерную экстраполяцию, перенос и расширение этих взглядов на область спорта в целом, то возникают сразу два соотносимых вопроса.

Вопрос первый: «Каков вектор качественно-количественных изменений самого спорта как социального института, продолжающихся длительное время и каковы генеральные тенденции социальной необратимости спорта, проявляющиеся в эпохальных стадиях его существования?»

Второй вопрос: «В какой степени и в каком направлении спортивное воспитание, отталкивающееся от собственно спортивной деятельности способно оптимизировать тенденции развития спорта?»

4. Разводя понятия адаптации и адаптированности, Л. П. Матвеев предлагает следующее: «Не претендуя на универсальное определение, условимся… понимать под адаптацией процесс приспособления индивида к воздействующим на него факторам внешней среды и к первоначально непривычным для него (а затем становящимся постепенно привычными) особенностям функционирования организма, которые возникают в зависимости от характера деятельности и режима жизни» [там же; с. 17].

Если речь идет «об адаптации… целостного человеческого индивида с присущими ему естественными и социальными свойствами» [там же; с. 17–18], то, возможно, не впадая в биологизаторство, это же самое «один в один» можно задаться целью выяснить и в отношении спорта как целостного социокультурного организма».

Вопрос: «Почему и как спорт исторически адаптируется к, казалось бы, первоначально непривычным для него факторам внешней среды, например, в эпоху капитализма; так ли эти факторы для него новы и непривычны; насколько они изменяют характер спорта как социокультурного процесса в эпоху современной цивилизации?»

«Что же касается результатов такой адаптации, – продолжает Л. П. Матвеев, – то они будут обозначаться термином, производным от адаптации, – адаптированностью (состояние организма, его органов, систем, возникающее вследствие адаптации)» [там же; с. 18].

Вопрос: «Что из себя в общесоциальном смысле представляет адаптированный к современным условиям спорт, какова эта его адаптированность?»

5. «Предметом спортивного состязания могут стать самые различные виды действий или их сочетания (комплексы), если их выполнение может быть упорядочено в сочетании с нормами, правилами и условиями собственно соревновательной деятельности. Однако не всякий вид действий допустимо превращать в вид спорта. Гуманные основы спортивного движения обязывают включать в сферу спорта лишь те виды действий и типы поведения, которые выявляют жизненно ценные свойства индивида и способствуют утверждению достоинств личности» [там же].

Как истинный ученый-гуманист Л. П. Матвеев исходит из морального долженствования, но так ли высоконравственно всё обстоит на самом деле?

Вопрос: «Что из себя представляет процесс спортогенеза – рождения нового вида спорта из некой национальной двигательно-поведенческой культуры; как процесс спортогенеза связан с гуманизмом; что такое гуманизм как реальное конкретно-историческое явление и как он проявляется, реализуется в спорте?».

Рассмотрим, как (хотя бы частично) на поставленные вопросы отвечают западные и отечественные философы и социологи спорта. Иными словами, попробуем выяснить, что из себя представляет спорт как особый социальный феномен в трактовке западных и отечественных исследователей.

Что такое спорт и какую область, сферу социальной практики он охватывает? В ряде исследованных нами материалов этот вопрос в необходимой и достаточной полноте аргументации, как правило, не решается. Авторы исходят либо из своего, большей частью интуитивно-очевидного видения, либо основываются на других своих работах, остающихся за рамками настоящего анализа. Тем не менее, определенной ценностью и информативностью материалы, попавшие в сферу нашего интереса, совершенно очевидно, располагают.

Спорт как социокультурный феномен столь сложен и многообразен, а его субъективное понимание и, соответственно, предметное истолкование столь различны и многоуровневы, что пытаться каким-то удовлетворительным образом обобщить и систематизировать посвященную спорту литературную философско-социологическую «вольницу» в целом не представляется возможным. Можно и целесообразно осуществить выбор и систематизацию точек зрения разных авторов по какому-то более-менее определенному основанию (признаку), например, по отношению спорта (в том числе как социального института) к человеческой культуре и цивилизации.