Читать книгу - "Радость жизни. Философия стоицизма для XXI века - Уильям Ирвин"

В Древней Греции, когда философские школы были еще заметной чертой культурного ландшафта, существовало сколько душе угодно школ, куда родители могли отправить своих детей. Представьте, что нам удалось бы вернуться назад в прошлое, в 300 год до н. э., чтобы совершить пешую экскурсию по Афинам мыслящего человека. Мы могли бы начать нашу прогулку с агоры, где веком ранее философствовал Сократ. На северной стороне агоры мы увидим Стою Пойкиле, то есть Расписной Портик, а разглагольствующим в нем, возможно, самого Зенона Китийского, основателя стоической школы. Этот портик представлял собой колоннаду, украшенную фресками.

Прогуливаясь по Афинам, мы могли бы столкнуться с киником Кратетом, чью школу некогда посещал Зенон. Хотя первые киники собирались рядом с гимнасием Киносарг – откуда получили свое прозвище, – их можно встретить в Афинах тут и там, и повсюду они пытаются втянуть (или втащить, если понадобится) простых горожан в философские дискуссии. В то время как родители с готовностью послали бы ребенка учиться к Зенону, они едва ли сподвигли бы его стать киником, ибо кинические доктрины, будучи успешно усвоенными, гарантировали бы ребенку жизнь в постыдной нищете.

Направляясь на северо-запад и покинув город через Дипилонские ворота, мы попадем в Сад эпикурейцев во главе с самим Эпикуром. Если Стоа Пойкиле располагалась в центре полиса, где речи стоиков, как можно представить, то и дело прерывались уличным гамом и репликами прохожих, в Саду Эпикура царила загородная атмосфера. Среди прочего там был самый настоящий огород, в котором эпикурейцы выращивали для себя овощи.

Продолжая путь на северо-запад, примерно в полутора километрах от агоры мы сравняемся с Академией – школой философии, основанной Платоном в 387 году до н. э., чуть более десяти лет спустя после смерти Сократа. Как и Сад Эпикура, Академия была выдающимся местом для занятий философией. Она представляла собой уединенный, похожий на парк участок с дорожками и фонтанами. На территории Академии находились строения, приобретенные Платоном и его друзьями. Здесь в 300 году мы застали бы за рассуждениями Полемона, унаследовавшего пост главы школы (стоик Зенон, как мы увидим, некоторое время посещал и его школу).

Если вернуться назад, вновь пересечь город и выйти через городские ворота в восточный пригород Афин, мы окажемся в Ликее. В этой лесистой местности, рядом с храмом Аполлона Ликейского, мы увидим перипатетиков – последователей Аристотеля, прогуливающихся и беседующих под руководством Теофраста.

Но это лишь верхушка образовательных возможностей, доступных древнегреческим родителям. Кроме упомянутых школ существовали названные ранее киренская, скептическая, мегарская и элидская, к которым можно добавить еще несколько, о которых говорил Диоген Лаэртский, включая эретрийскую, анникеридовскую и феодоровскую, а также школы, управляемые евдемониками, филалетами-правдолюбцами, эленктиками-опровергателями, аналогетами-сопоставителями, физиками, этиками и диалектиками^[31].

Случалось, философские школы посещали не одни только юноши (и гораздо реже девушки). Иногда отцы приходили учиться со своими сыновьями. В иных случаях взрослые посещали лекции по собственному выбору. Некоторые просто интересовались философией: быть может, они уже посещали некую школу подростком и теперь хотели получить «дополнительное образование» в философии жизни, которую эта школа предлагала. Другие, никогда не входившие в школу, ходили на лекции как свободные слушатели. Их мотивы наверняка напоминали те, что движут современными посетителями публичных лекций: тогда тоже искали просвещения и развлечения.

У иных бывали и скрытые мотивы: желая открыть собственную школу, они слушали представителей наиболее успешных школ и заимствовали философские идеи, которые могли им пригодиться. Именно в этом Зенона Китийского обвинял Полемон, жаловавшийся, что Зенон ходил в Академию лишь затем, чтобы выкрасть его учение^[32].

Соперничающие философские школы различались предметами, которые они преподавали. Ранние стоики, к примеру, интересовались не только философией жизни, но также физикой и логикой – по той простой причине, что считали эти области знания неразрывно связанными. Эпикурейцы разделяли интерес стоиков к физике (хоть и представляли себе физический мир совершенно иначе), но не к логике. Киренаиков и киников не интересовала ни физика, ни логика: в их школах обучали только философии жизни^[33].

В свою очередь, школы, специализировавшиеся на философии жизни, отличались философией, которую они предлагали. Киренаики, скажем, считали главной целью жизни получение удовольствия, поэтому призывали использовать любую возможность для его достижения. Киники были сторонниками аскетического образа жизни: если вы хотите хорошей жизни, утверждали они, то должны научиться не хотеть почти ничего. Стоики вклинились где-то между теми и другими: они полагали, что люди могут наслаждаться хорошими вещами, которые преподносит жизнь, в том числе дружбой и богатством, но только если не привязываются к ним. Именно поэтому они считали, что периодически мы должны отвлекаться от этих вещей, мысленно представляя потерю того, что приносит нам удовольствие.

Аффилирование себя с одной из школ считалось серьезным делом. Как пишет историк Саймон Прайс, «приверженность философской секте была не просто отвлеченным вопросом или результатом интеллектуальной моды. Те, кто принимал свою философию всерьез, старался следовать ей изо дня в день»^[34]. Точно так же, как ключевым элементом самоидентификации современного человека может стать вера – подумайте о христианском рождении свыше^[35], – для древнего грека или римлянина важной частью того, кто он есть, становилась философская принадлежность. По словам антиковеда Поля Вена, «быть истинным философом означало жить согласно учению школы, соответствовать ему своим поведением (и даже одеянием) и, если потребуется, умереть за него»^[36].

Хотя я выступаю за стоицизм в качестве философии жизни, читателям следует иметь в виду, что это не единственный вариант, доступный тем, кто ищет таковую. Более того, хоть стоики и были уверены, что способны доказать правильность своего учения, я не думаю, что такое доказательство возможно (об этом пойдет речь в главе 21). Напротив, на мой взгляд, та или иная жизненная философия подходит человеку в зависимости от его характера и обстоятельств.