Читать книгу - "История философии. Реконструкция истории европейской философии через призму теории познания - Иван Шишков"

Безусловно, данное рассуждение Сократа нелепо, абсурдно, оно вступает в явное противоречие с практикой человеческой жизни, на что особо акцентировал свое внимание Аристотель. Но действительно ли Сократ утверждая, что люди совершают зло по незнанию, пренебрегал очевидными жизненными фактами? Видимо, Сократ, не отрицал очевидных фактов, просто он давал им собственное истолкование, придавая понятию «знание» необычный смысл. Исходной посылкой данного тезиса служит разум как определяющий признак человека, отличающий его от всех живых существ. По Сократу истинная сущность человека раскрывается в его разумном сознании. Отсюда следует всё его учение о существе человека, которое всецело отождествляется с разумом. Все поведение определяется всемогущим интеллектом.

Этим Сократ фактически утвердил в европейской культуре ставшее ныне расхожим сущностное определение человека как существа мыслящего, разумного, тем самым идеализировав его. В этом собственно и заключена вся красота философии Сократа в понимании им сущности человека, определившим на все дальнейшие времена стратегию духовного развития европейского человечества и его судьбу.

После Сократа человечество пошло по пути разума, промежуточным «конечным» результатом которого явилась наша современная научнотехногенная цивилизация. Насколько оправданным оказался этот путь мы сегодня можем судить по так называемым глобальным проблемам современного человечества (главная среди них — проблема его выживаемости), с которыми оно столкнулось в силу того, что человек эпохи постмодерна, к сожалению, до сих пор находится в плену божественных чар сократовского разума, из семени которого вырос современный научно-технический разум. Только ряд трагических для всего человечества событий XX века основательно подорвал созданный Сократом образ добродетельного разума. Сегодня даже для простого обывателя стало очевидным, что научный разум, научное знание — это обоюдоострое оружие, несущее в себе как добро, так и зло. С этой точки зрения очень актуальной для нас становится мысль Сократа о том, что истинное, подлинное знание, а стало быть, собственно знание как таковое суть знание добродетельное. Правда, в силу социализации природы современного знания теперь под добродетельным знанием следует иметь в виду не добродетельную Имманентность знания, а внешнюю связь знания с благом, добродетелью, т. е. речь идет лишь об использовании знания во благо или во зло. Только знание, несущее в себе благо, добро может считаться знанием истинным, подлинным, 5 а, следовательно, и вообще знанием, ибо неистинное знание — это не знание, а мнение.

Реконструкция философии величайшего греческого мудреца была бы - неполной, если не обратиться к такому важному биографическому факту из жизни Сократа как суд над великим греческим мудрецом и его смерть,

За месяц до своей смерти в 399 г. до н. э. Сократ был привлечен к суду по обвинению в двух грехах: 1) за непризнание традиционных греческих богов и введение новых; 2) за «развращение», «совращение» молодого поколения. Как сообщает Ксенофонт, в постановлении суда было сказано так: «Сократ виновен в том, что не признает богов, признаваемых государством, а вводит другие, новые божества; виновен также в том, что развращает молодежь»^[255].

Что касается первого обвинения, то оно было в известной степени обоснованным. Дело в том, что, несмотря на крайне рационалистический характер мышления греков классической эпохи, всё же в целом античная культура оставалась культурой консервативной, следовавшей во всем сложившимся испокон веков традициям, в том числе и религиозным. В этих условиях сам факт того, что Сократ прибегал к своему злополучному дай- мону, который был для афинян таинственным, новым, неизвестным божеством, охотнее и чаще, нежели к национальным богам, не мог не восприниматься афинским обществом как ересь.

С этим обвинением тесно связано и второе прегрешение Сократа: «развращение» молодого поколения. Безусловно, это обвинение не следует понимать буквально, ибо Сократ, который более, чем кто-либо иной всем своим поведением «многих отвратил от… пороков, внушив им стремление к добродетели»^[256], всегда был для молодежи образцом моральной добродетели, примером для подражанйя. На самом деле под этим обвинением имелось в виду то, что вместо того чтобы учить юношей во всем следовать освященным стариною идеям и верованиям, прислушиваться к изрекаемым дельфийским оракулом истинам, Сократ приобщал юношей к самостоятельному мышлению, учил их самим мыслить, учил, говоря словами Канта, «пользоваться собственным разумом». Безусловно, для того времени это было большим преступлением, которое может быть расценено нами сегодня как великий интеллектуальный подвиг.

И хотя Сократ полагал, что с точки зрения содержания обвинений его судили несправедливо, так как это были глупые, абсурдные обвинения, но тем не менее его судили согласно законам афинской демократии, а он, как истинный демократ, не мог нарушить закон, который для него и есть сама справедливость. Только этим можно объяснить, почему он не соглашался на помощь, которую ему готовы были оказать его друзья для побега из тюрьмы.

Служением философии была пронизана не только жизнь, но и смерть Сократа, навстречу которой он шел и принял ее с радостью. Этот его шаг можно объяснить только тем, что смерть имела для него глубокий философский смысл. Он, так же, как и его предшественники орфики и пифагорейцы, полагал, что пока его душа обитает в бренном теле, она не свободна, она — раб тела, оно препятствует высшему, духовному образу жизни. Поэтому перед казнью Сократ радуется предстоящей смерти, которая избавит его от тела, ведь «тело не только доставляет нам тысячи хлопот — ведь ему необходимо пропитание! — но вдобавок подвержено недугам, любой из которых мешает нам улавливать бытие. Тело наполняет нас желаниями, страстями, страхами… из-за него нам и в самом деле совсем невозможно о чем бы то ни было поразмыслить!,., по вине тела у нас нет досуга для философии»^[257]. Освободить душу от тела, утверждает Платон устами Сократа, «постоянно и с величайшей настойчивостью желают лишь истинные философы, в этом как раз и состоят философские занятия»^[258].

И только после смерти тела душа обретает полную свободу, «отрешившись от тела и созерцая вещи сами по себе самою по себе душой»^[259]. Душа имеет в себе нечто божественное, и, чем более она отрешается от плотских страстей и желаний, чем более она умирает для плоти, тем ближе она к совершенной, божественной жизни, истине. И если жизнь мудрого, как считал Платон, есть непрестанное умирание, то не есть ли его переход к истинной жизни? Только этим, видимо, можно объяснить шаг Сократа навстречу своей смерти. Такой шаг для Сократа был вполне естественным, если иметь в виду, что в контексте философии Сократа смерть в любом случае есть мнимое зло: для доброго, как справедливо заметил С. Н. Трубецкой, «нет зла ни в жизни, ни в смерти, и страх перед ней основан на ложных представлениях мнимрго знания»^[260].