Читать книгу - "Страшные немецкие сказки - Александр Волков"

Лесные духи частенько воруют девушек. Пан, Силен и сатиры в рекомендациях не нуждаются. Русский леший чрезвычайно падок на женщин. Он крадет неосторожных девиц и принуждает их к любовному союзу. То же поверье существует у чехов. По утверждению Криничной, оно восходит к браку человека с тотемным животным. Но с не меньшим основанием можно вывести брак лесного животного (медведя) из его причастности к своему хозяину, любителю женского пола. Скажем, древнеславянский бог Велес, выполнявший иногда функции хозяина леса, принимал медвежье обличье, но сейчас сложно определить, Велес ли был «волосатым», как медведь, или медведь — «мед ведающим» — ведуном, как Велес. Литовский и латышский Велняс («черт») был связан не только с лесом и девушками, но и с водой, музыкой и танцами ^[384].

Однако лесные духи не убивали женщин и тем более не поедали (медведь не в счет). Редкие исключения вроде грузинского людоеда Бакбак-Дэви не должны приниматься во внимание ^[385]. В мифах и сказках немало лесных (диких) людей, помогающих герою. Есть, правда, одна зацепка. В европейских языках наименования дикого человека подчас сходны с хорошо знакомым нам словом Orcus. В Тироле дикого человека называли Orke или Lorke, а в некоторых частях Италии он был тем самым orco (huorco) ^[386].

О каннибальских наклонностях великанов мы знаем. На Руси лешего именовали диким мужиком, а великанов — дикими (дивиими) людьми. Легендарный Див, человекоподобное существо огромного роста и силы, обладающее магическим знанием, получил свое имя от древнеиранского div (dev, daeva — «злой дух, демон»). Сюжеты южнославянского фольклора, в которых фигурирует Див, вписываются в круг общеславянских легенд о великанах, населявших землю и истребленных Богом за гордыню. Поэтому слово «див» стали употреблять для обозначения нечистой силы и великанов. От него, по мнению Я. Гримма, образовались славянское «дьявол» и немецкое teufel ^[387]. Так что Шекспир не зря назвал Калибаном (от «каннибал») дикого человека из пьесы «Буря».

Но вот напасть! Едва возникает людоедство, женолюбие испаряется. Как я уже сказал, великаны едят всех подряд, не отдавая предпочтения слабому полу.

Настала очередь водных духов. Кто был родственником финно-угорских колодезных духов, накидывающихся на девушек? В первую очередь это никсы (некки) — германские и скандинавские демонические существа, живущие в воде или рядом с ней. Они пытаются заманить в воду людей, очаровывая их пением и музыкой, чаще всего скрипичной. Никсы бывают мужского (nix) и женского (nixe) пола. Они могут представляться людьми, но преимущественно это гибрид человека и зверя. К миру мертвых никсы не принадлежат, они даже жалуются на то, что их не берут на небеса. Этим вызвана злоба нике: своих жертв они увлекают в подводные жилища и высасывают из них кровь. От названия этих духов произошло словосочетание «Старина Ник», давнишняя британская кличка дьявола. Никс-мужчина не так известен у нас, как никса (русалка), но он не менее охоч до противоположного пола ^[388].

Зато кровожадность и похотливость водяного сделались притчей во языцех. Русский водяной имеет смутную связь с мертвецами, точнее — с навьями. В качестве жен и русалок он довольствуется утопленницами, но иногда сам утаскивает девушек, особенно если те прокляты родителями. Кроме того, он участвует в попойках, как разбойники из сказки, и любит расчесывать волосы, как рыцарь из баллады. На Западе водяному приписывается неутолимая жажда крови. Лютер верил, что водяные подстерегают женщин в реках и озерах, затаскивают их под воду, брюхатят и держат там, пока жертва не родит им ребенка. Эстонский водяной умеет настолько пленять волшебной музыкой, что зачарованные слушатели падают в море ^[389].

И еще один важный момент. У немцев водяной показывается людям в облике серого или вороного коня. Они называют морского конька neck — практически тем же именем, что и водных духов. В виде белого жеребенка может выходить из моря и Ветехинен. Зеленин приводил смешную историю об эстонской водяной лошадке (паек). Дети, играющие на берегу, садятся на нее, она увеличивается, а когда кто-нибудь произнесет «паек», исчезает, оставив седоков с растопыренными ногами и разинутыми от недоумения ртами. Близость водного духа к коню ученому представлялась неясной ^[390].

Она проясняется не где-нибудь, а в Шотландии с ее многочисленными водяными лошадками: Келпи, Ногл, Агх-Иски, Ичь-Ушкья, Кабил-Ушти, Шупил-ти. Но только здешние истории ничуть не смешны. Однажды семь девочек и мальчик увидели миленького пони, пасущегося на берегу озера. Девочки радостно взобрались ему на спину, причем спина чудесным образом удлинилась. Мальчику не понравилось это чудо, и он схоронился за ближайшим утесом. Внезапно пони повернул голову: «Иди сюда, паршивый мальчишка. Садись ко мне на спину!» Мальчик не послушался, и тогда пони кинулся к нему. Девочки визжали от страха, но не могли оторвать своих рук от лошадиной шкуры. Не догнав мальчика, пони нырнул в воду. На следующее утро на берег выбросило печенки семерых детей ^[391].

Эти существа попадались и героям ирландских саг. Лицо короля Фергуса искажается от ужаса при встрече с речным конем Муйдрисом. В другой саге кобыла по приказу своего хозяина Джилли Дакара пленяет рыцарей (фениев) тем же способом, что и пони девочек. Она ныряет вслед за Джилли в море, волоча за собой четырнадцать человек, не сумевших оторваться от ее шкуры и хвоста. В ирландских сказках таких лошадей называют агиски ^[392].

Теперь понятно, откуда у сказочного Ветехинена кровавая ванна и почему шотландские девушки приклеиваются к серому коню. Но этих персонажей недостаточно для признания водного происхождения убийцы. К тому же водные духи — скорее кровопийцы, чем людоеды.