Читать книгу - "Каббалистические видения. - Сенфорд Дроб"

Это - наука об алхимии, которая является наукой о Божественности, как вы сами поймете, когда достигнете [этого открытия]. И те, кто прежде не знает науку о высшем мире [каббалу], не смогут практиковать ее [алхимия][87].

Согласно Тайтазаку тайна Лестницы Иакова в Библии - тайна "науки о Божественности", которая является также "тайной высшего [мистического] золота и серебра".

Попытки каббалистов создать Голема[88], искусственного человека, могут быть поняты через параллель с попытками алхимиков добыть Меркурий и, таким образом, создать первичного Адама. Интересно, что сам Парацельс занимался созданием алхимического гомункулуса, которого некоторые исследователи приравнивают к Голему каббалистов[89]. (Моше Идель, однако, считает, что эти два понятия исторически связаны[90]). Получение искусственного человека в Каббале и попытки алхимиков получить золото могут быть поняты в юнгианских терминах как попытки выковать Самость и заслуживают самого пристального внимания психологов-юнгианцев. Тот факт, что каббалисты считали, что Голем создается путем перестановок и комбинаций букв иврита, усиливает параллели между Големом и Эго, потому как Самость также во многом состоит из аспектов языка. Моше Идель в своей работе, посвященной Голему (1990) идет еще дальше, утверждая, что «евреев интересовала, прежде всего, лингвистическая алхимия, а не металлургическая»[91].Тем не менее, не будет преувеличением сказать, что перестановки букв в Каббале, так же, как и химические операции алхимии отражают важнейшие аспекты динамики психики человека.

Концепция лингвистической (в противовес металлургической алхимии) Иделя скорее исказила реальное положение вещей. Например, Хайим Виталь (1542-1620), первый ученик каббалиста Исаака Лурии, и автор, которому мы обязаны большей частью наших представлений о каббалистической системе Лурии, уделяет пристальное внимание практическим рецептам получения и очищения золота[92]. Виталь, который отказался от занятий алхимией в течение двух лет своего тесного общения с Лурией, после его смерти вновь вернулся к своим практикам[93]. Шолем указывает, что Виталь признавался, что "пренебрег изучением Торы в течение двух с половиной лет, будучи занятым наукой об алхимии." Однако, даже после его общения с Лурией он продолжал использовать алхимические образы, проводя параллели между металлами - серебром, золотом, медью, оловом, свинцом, ртутью, и железом и семью нижними Сефирот, от Хесед до Maлкут, так же как между семи планетам астрологии[94]. Его интерес к алхимии, тем не менее, оставался сугубо техническим. В его алхимических трактатах практически нет мистических идей. Виталь каким-то образом умудрился проигнорировать параллели между комбинациями материи в алхимических операциях и объединением вселенной через трансформациями между Сефирот и мирами, о которых он писал в своих каббалистических текстах. Возможно, он просто не осознавал эту очевидную связь. Создается впечатление, что занимаясь алхимией, Виталь действовал совершенно бессознательно, однако на него, тем не менее, напрямую влияли трансформирующие идеи, занимавшие его во время изучения каббалы.

В 1570 Симеон Лаби Триполи проводил параллели между каббалой и алхимией, когда он написал подробно о соответствиях золота и серебра, объясняя это изречением, что «ни одна из естественных наук не была сокрыта от мудрецов Зоара». Поскольку они также знали, что ничто не существует в мире природы, не имея корней в высшем [мире]"[95]. Во время первой половины семнадцатого века, врач и каббалист Иосиф Соломон Делмидиго написал трактат о философском камне, выдержки которого сохранились в форме рукописи в библиотеке еврейской Теологической Семинарии[96]. Наконец, уже в 1924 сам Шолем познакомился со старым каббалистом и алхимиком в Иерусалиме, который сообщил ему, что годами ранее он был "главным алхимиком Шарифа Марокко"[97].

ШОЛЕМ О КАББАЛЕ И АЛХИМИИ

В то время как каббалистические тексты иногда включали алхимические идеи, и некоторые каббалисты были заняты непосредственно алхимией, господствующее влияние на алхимию оказала каббала, и это влияние помогло алхимии возвыситься от протонауки до духовной (и психологической) дисциплины[98]. Взаимосвязь каббалы и алхимии медленно признавалась академическим сообществом. Как говорил Рафаэль Патай, до недавнего времени исследование этих взаимоотношений воспринималось с тем же скептицизмом, с которым и все изучение каббалы в течение девятнадцатого столетия[99]. Даже Гершом Шолем, который почти единолично преодолел пренебрежение и дурную славу каббалы в академических кругах, было довольно скептически настроен относительно возможности соотношения каббалы и алхимии. Его скептицизм опирался частично на его утверждение, что алхимикам, которые идентифицировали алхимию с каббалой, сообщили неверные соответствия, тем самым сотворив путаницу в каббалистических символах. Одним примером цитаты Шолема является путаница между золотом и серебром, иерархия которых полностью изменена в каббале — это аннулирование было непризнано многими из "каббалистических алхимиков"[100]. Возьмем другой пример: рассуждая о сочетаниях каббалы и алхимии фон Веллинга, Шолем указывает на центрированность мифа о "восстании Люцифера", который, хотя и происходит из еврейской апокалиптической Книги Еноха, "чужд каббалистической традиции"[101].