Читать книгу - "Право, свобода и мораль - Герберт Л.А. Харт"

Стивен отвергал это обвинение Морли и, возможно, несправедливо. Ибо, хотя это опровержение Стивена нелегко примирить с его настойчивым подчеркиванием важности «подавляющего морального большинства», вполне может быть, что его сложная позиция не сводится к чему-либо столь простому, как представление о том, что популярное требование принуждения или наказания по закону обосновано просто потому, что оно популярно или является требованием большинства. Тем не менее опасения Милля по поводу того, что такая доктрина может распространиться вместе с демократией, конечно же, обоснованы. Представляется, что можно с губительной легкостью поверить, что верность демократическим принципам предполагает принятие того, что можно назвать моральным популизмом,– представления, что большинство имеет моральное право диктовать, как должны жить все. Таково ошибочное понимание демократии, которое по-прежнему угрожает свободе индивида, и я посвящу оставшуюся часть этой лекции выявлению той путаницы, на которой оно основывается⁹⁰.

Главной ошибкой является неспособность отличить приемлемый принцип, согласно которому политической властью лучше всего наделять большинство, от неприемлемого утверждения, что то, что большинство делает с этой властью, не подлежит критике и никогда не должно встречать сопротивления. Никто не может быть демократом, не принимая первого, но ни один демократ не обязан принимать второе. Милль и многие другие совмещали веру в демократию как наилучшую – или наименее вредоносную – форму правления со страстным убеждением, что есть множество вещей, которые нельзя делать даже демократической власти. Это сочетание позиций вполне разумно, поскольку, хотя демократ и придерживается представления, что демократия лучше других форм правления, он не считает, что она совершенна, непогрешима или никогда не должна встречать сопротивления. В поддержку этого последнего вывода нужна еще одна посылка, выходящая далеко за рамки простого утверждения, что лучше наделить политической властью большинство, чем какой-либо избранный класс. Эта дальнейшая посылка должна представлять собой некоторый вариант, светский или нет, отождествления vox populi⁹¹ c vox Dei⁹². Одним из вариантов, на который часто указывалось в этих лекциях, оказывается представление о том, что позитивная мораль, поддерживаемая подавляющим моральным большинством, неуязвима для критики.

Конечно, нет ничего удивительного в том, что возникает такая путаница или что она сохраняется даже в таких демократических странах, как Соединенные Штаты, где права индивидов до некоторой степени защищены от большинства писаной конституцией, или в Англии, где уже в течение длительного времени избранный член парламента считается представителем, а не делегатом своих избирателей. Ибо в реально функционирующей демократии имеется множество сил, которые с большой вероятностью будут способствовать представлению о том, что принцип демократического правления означает, что большинство всегда право. Даже самый высоконравственный политик может желать оставаться у власти, и уступчивое или пассивное отношение к тому, что считает правильным большинство, делает это более легкой задачей, чем строгая приверженность теории, что его долг – делать то, что он считает правильным, и затем принять свое отстранение от должности, если не сможет убедить большинство сохранить его на этом посту. Но то, что понятно как искушение для избранных законодателей, тем не менее, прискорбно в тех, кто не испытывает такого рода искушения. Какими бы ни были иные аргументы в пользу поддержания морали, никто не должен думать даже тогда, когда общественная мораль поддерживается «подавляющим большинством» или характеризуется широко распространенными «нетерпимостью, возмущением и отвращением», что верность демократическим принципам требует от него признать, что оправданно навязывание ее меньшинству.