Читать книгу - "Фридрих Львиный Зев верхом на шмеле - Верена Райнхардт"

— Брумзель, — засыпая, прошептал он очень тихо, чтобы Оскар не услышал, — тебя эта обстановка не гнетет?

— Нет, — так же тихо ответил Брумзель. — Я же шмель и родился под землей, ну то есть вылупился. Меня гораздо сильнее беспокоит то, что нас ждет, когда мы пройдем сквозь все слои грунта и все стены. Слабо верится, что во дворце Офрис обойдется без жестокой схватки.

От этих слов Фридриху стало еще печальнее на душе. Ему не хотелось думать о том, что с кем-нибудь из них может приключиться что-то плохое.

А потом он заснул — это была вторая ночь под землей.

На следующий день они копали ход через песчаник, убирали с дороги гранит и ведрами уносили раздробленные кирпичи. Дважды Оскару удалось воспользоваться динамитом, что его несказанно радовало, а вот соглядатаев — не очень. Конечно, это помогало проложить путь через толстые стены, но после взрыва приходилось разгребать огромные горы обломков. И чем дальше они продвигались наверх, тем больше становились куски камня, попадавшиеся в земле. Потея и чертыхаясь, но так аккуратно, как только можно, соглядатаи уносили ведро за ведром. Им постоянно казалось, что своды над ними вот-вот обрушатся, но Оскар раз за разом повторял:

— Глупости! Тут всё крепко. Продолжаем работать!

— Зачем иметь двух взрослых сыновей, если их нет рядом, когда нужно сделать черную работу? — стонала Молеправительница, водружая себе на голову здоровенный обломок камня.

— Одного из них ты послала на западное побережье, чтобы он сделался пиратом, — напомнил Тальпа, принимая у нее этот кусок, — а если бы второй не работал в почтовом ведомстве, у нас бы в Холодном Ручье вообще ничего не получилось.

— О чем я только думала! — вздохнула Молеправительница.

— Ты хотела, чтобы у детей были перспективные профессии, — буркнул Тальпа, который, видимо, не первый раз участвовал в подобном диалоге.

— Ах ты боже мой, это что такое? — пропыхтела Молеправительница. — На помощь!

На нее посыпалась земля и вместе с грунтом упало что-то очень большое и плоское. Только через некоторое время удалось убрать эту загадочную вещь с дороги: в мерцающем свете фонарей выяснилось, что это дверь, и даже довольно красивая. Когда-то она была медной, а теперь — вся в зеленых окислах. Большое кольцо посередине украшал орнамент из переплетенной винной лозы.

— Ну да, это уже не особо допотопная вещь, — сказал Оскар, ощупав дверь. — Мы семимильными шагами приближаемся к современной архитектуре!

— Приятно слышать, — сказала Молеправительница. — А прикинуть, сколько еще осталось, не можешь?

Оскар замер, прислушиваясь к звукам сверху. И действительно, теперь, когда экскавационная машина не работала, Фридрих тоже различил очень тихое прекрасное пение над ними, прерываемое громкими ударами металла по металлу, напомнившими ему Молотобой.

— Можем успеть, — наконец сказал Оскар. — Не больше и не меньше.

— Тогда продолжаем! — Молеправительница поплевала на ладони и принялась за дело, остальные со вздохом последовали ее примеру.

Так прошел третий день и началась третья ночь. Фридрих смог только беспокойно подремать и проснулся на следующий день как в трансе. Часы смешивались в какую-то кашу, он перестал их считать, а когда настало время снова упасть и поспать, он даже не обрадовался.

— Осталось полтора дня, — объявил Тальпа на следующее утро. — Завтра к вечеру опера закончится. До этого времени мы должны оказаться во дворце и, надеюсь, схватить ничего не подозревающую Офрис.

— Жду не дождусь, — прорычала Молеправительница.

Грюндхильда тихо хихикнула и унесла ведерко с щебнем.

Фридриху уже было все равно, что будет дальше, когда они доберутся до дворца. Главное — он снова увидит солнечный свет. Часы тянулись невозможно долго, работать прекращали только во время пауз, которые Совини делали в опере, да и эти перерывы он по большей части теперь проводил во сне. То, что питаться приходилось одними сухарями с вареньем, тоже настроения не улучшало. Брумзеля от такой еды пока не воротило, но и он радостью не лучился. Соглядатаи почти не разговаривали, перебрасывались только самыми необходимыми фразами — темнота, постоянный шум и тяжелая работа отнимали все силы.

В этот день Фридрих с облегчением лег спать ровно в одиннадцать часов. Завтра все это закончится. Все равно как, главное — завтра это точно останется позади.