Читать книгу - "Золото Хравна - Мария Пастернак"

— Что ж, не так плохо.

— Почему? — удивился Торлейв.

— Я веду это дело, и я вижу множество фактов, подтверждающих подозрения лагмана, — отвечал тот. — Я не понимаю лишь одного: как ты мог убить Нилуса из Гиске? Я хорошо знаю, каков был он — испытанный воин, закаленный во множестве боев. Мы с ним почти одновременно оказались на королевской службе и вместе ходили против разбойников — озверевших вконец негодяев, что лет пятнадцать назад засели в горах Гюдбрансдалира и грабили и резали богатых путников средь бела дня. Те, кто постарше, это помнят — ты, Стурла, да и Никулас тоже… хотя ты, наверное, скажешь, что мы и тогда должны были явить кротость и милосердие к ним.

— Насчет кротости не знаю, — проворчал Никулас. — А милосердие никогда не бывает лишним.

— Короче говоря, я видел, каков Нилус из Гиске в деле. И как ты, крестьянин, плотник, едва умеющий держать меч в руках, да еще и раненый, как ты говоришь, сумел справиться с ним в одиночку? Я не в силах такое представить!

— Я же говорю вам, собака прыгнула… — сказал Торлейв.

— Кто имеет добавить что-либо к этой истории? — сердито отмахнувшись от него, спросил Вальдимар.

— Я бы рассказал тебе два-три случая, Вальдимар, — проговорил Никулас, — но ты их не посчитаешь за преступления. Поэтому мне нечего добавить к сказанному этим молодым человеком. От этой истории у меня мороз по коже, хоть я и слышу ее во второй раз. Не знаю, как чувствуешь себя ты, Вальдимар. Не приводит ли тебя все это в трепет?

— Нам не до трепета, — сурово отрезал Вальдимар. — Наша обязанность — вершить судебные дела. Я должен вернуться в Нидарос и созвать тинг, дабы лагман мог объявить о поиске по всей Норвегии сообщников Нилуса из Гиске. Стюрмир, сын Борда, Дидрик, сын Друмба, Альгот, сын Скамкеля, и кто там еще?.. Надеюсь, Мартейн, вы успели записать их имена. До утра мы остаемся на постоялом дворе, и я попрошу, чтобы лошади наши были напоены и накормлены и готовы выехать с рассветом.

Он обернулся к Торлейву и ткнул в его сторону прямым, как палка, указательным пальцем.

— Что до тебя, Торлейв, сын Хольгера, то имею я предписание господина Харальда, лагмана Нидароса, обязать тебя явиться на тинг по этому делу, что состоится, как я уже говорил, на другой день после мессы Паля, двадцать шестого января грядущего года. Должно будет тебе повторить там все сказанное тобою на сем предварительном дознании. Участие собаки, впрочем, желательно подвергнуть умолчанию и не испытывать терпение наших тингманов. Ежели ты, в ослушание предписания лагмана, не явишься на тинг, то подлежишь суровому наказанию, вплоть до лишения прав. Ибо дело сие — государственной важности, и речь идет о великом ущербе королевской казне. Теперь касательно тебя, Стурла, сын Сёльви. Несмотря на твою немощь, я вынужден призвать и тебя явиться на тинг как одного из самых важных свидетелей.

— Как? — опешил Торлейв. — Разве вы не арестуете меня за убийство государева человека?

— Я бы сделал сие с превеликим удовольствием, — с раздражением сказал Вальдимар, жестко взглянув на Торлейва. — Заковал бы тебя в кандалы, и отправил в Нидарос, в острог, и представил бы на тинг как одного из обвиняемых. Ибо, Торлейв, сын Хольгера, негоже, чтобы такие зеленые юнцы, как ты, убивали таких славных воинов и хёвдингов, каким был Нилус из Гиске. Посланный господина Ботольва, Бьярни, сын Грима, также настаивал на твоей виновности. Но господин наш лагман, выслушав священника, клирика Магнуса, распорядился иначе. По всей совокупности своих деяний Нилус, сын Сигхвата Кривого из местности Гиске, подлежал так или иначе смертной казни, и речь тут, несмотря на все его заслуги перед короною, не могла идти даже об изгнании — столь велик был ущерб, причиненный имуществу короля. К тому же господин лагман со слов вышеназванного клирика заключил, что ты действовал, защищая собственную жизнь и жизнь своей невесты. Посему смерть Нилуса из Гиске, сына Сигхвата Кривого, будет признана законной так, как если бы пал он от королевского меча. Господин лагман также повелел передать тебе грамоту, подтверждающую сие, дабы ты прибыл на тинг без всяких опасений.

Вальдимар кивнул секретарю, тот открыл второй ларчик, с собакой на крышке, и подал Торлейву свернутый пергамен с печатью. Торлейв стоял недвижно, изумленный и бледный, и Никуласу пришлось вместо него принять документ из рук Мартейна.

— Бьярни, сын Грима, говорил также о похищении какой-то девицы, — продолжал Вальдимар. — Я так понимаю, что она присутствует среди нас.

— Я ее отец, — сказал Стурла. — И могу заверить тебя, Вальдимар, что никакого похищения не было.

— Так или иначе, это вне моих полномочий. Если иск о похищении будет подан на тинг — тинг займется его рассмотрением. Бартоломеус, верните меч этому молодому человеку. А сейчас, хозяин, я попросил бы вас предоставить мне и моим людям лучшие помещения, какие найдутся здесь для ночлега. Мартейн, пусть свидетели поставят свои подписи и, у кого есть, приложат печати, дабы я мог представить протокол господину лагману. Кто неграмотен, пусть поставит крест.

— У меня есть прекрасная горница! — сказал Гамли и встал. Черные глаза его сияли радостью.

— Представляю, — брезгливо пробормотал Вальдимар. Он забрал со стола лисью шапку, подхватил пелиссон и удалился следом за Гамли.

На некоторое время воцарилась тишина; было слышно лишь, как трещат поленья в огне. Факелы и свечи освещали длинные полки со стоявшей на них посудой, ковры и шкуры на стенах, лица сидящих за столом людей. Все взгляды обращены были к Торлейву, но Торлейв молчал, не произнес ни слова. Вильгельмина подошла и взяла его за руку.

— Торве! — Голос ее пресекся.

— Торлейв! — сказал также и Стурла. Он поднялся и поковылял к Торлейву, опираясь о край столешницы.

— Торве! — снова позвала Вильгельмина, но он не отвечал. Видно было, что его глубоко что-то потрясло. Его исхудавшее за последнее время лицо, казалось, осунулось еще сильнее, темные брови были сведены к переносице.

— Что с тобою? — спросил Никулас и крепко стукнул его по плечу.

Торлейв, точно опомнившись, посмотрел ему в глаза:

— Никулас, скажите, что же, я теперь вроде как королевский палач?

— Я, пожалуй, накрою на стол и принесу еще свечей, — сказала Ланглив. — Здесь все голодны, а одним пивом сыт не будешь…

— Нет! — глядя на Торлейва, возразил Никулас. — Это просто так говорится. Если ко мне в дом проникнет враг, и нападет на меня, и я его убью, я не буду подлежать ни ответственности, ни выплате виры, потому что смерть его произошла как бы от королевского меча. Понимаешь? Это всего лишь слова.

— Торве, — жалобно позвала Вильгельмина. — Пожалуйста, скажи что-нибудь!

— Стурла, — мрачно спросил Торлейв, — ты по-прежнему считаешь меня достойным своей дочери?

— Не глупи, мой мальчик! — Стурла крепко обнял его. — Никого, кроме тебя, не считаю я достойным ее. Ты мне больше чем зять, больше чем сын. После того как я услышал сейчас о том, как ты защищал ее, я — должник твой на всю жизнь, Торлейв.