Читать книгу - "Девочка из страны кошмаров - Павел Марушкин"

— Я, собственно, хотел спросить о другом: что именно означает строчка на кулгушти?

— Имя и фамилия владельца, только и всего! Господину Шемалату Сорья Кши принадлежит в славном Уфотаффо несколько…

— Самый последний символ в строке — что он означает?

Аптекарь недоуменно уставился на капканщика. Тогда Атаназиус попросил клочок бумаги и вывел на нем знак:

— Насколько мне известно, такой буквы нет в кулгушти…

— А, вот вы о чем! — заулыбался аптекарь. — Это «Кши», то есть — «третий». Видите ли, в старинных итанских родах принято называть братьев одним и тем же именем. Считается, такое приносит удачу, или что-то в этом роде… А приставку дают, дабы различать их; соответственно, господин Шемалат — третий брат в достопочтенном семействе Сорья…

— Значит, это — цифра «три»?

— Да, совершенно верно… Вы знакомы с письменным итанским? Все знаки там группируются в строчки, по шести символов в каждой. В современном варианте кулгушти их пять; но в старину была еще одна, шестая строка; смотрите…

— «Отражение шатров и птиц»! — прошептал капканщик. — Вот оно что! Так это цифры!

— Ну да… Та система счисления, которой мы пользуемся сейчас, вытеснила эти знаки; их теперь можно встретить разве что в написании фамилий, да еще в некоторых древних документах…

— Дело за малым: подставить цифирь в дневник старичка Тролле! — весело ухмыльнулся Куяница, когда они покинули аптеку. — Кстати — ты часом не потерял бумагу с шифром?

— Не потерял, — проворчал Атаназиус. — Впрочем, это неважно, я помню ее наизусть… Все равно получается ерунда. Вот, гляди… — и он вывел на снегу: «142 14 с 23 125 в».

Шкипер помолчал с минуту.

— Чем-то смахивает на координаты, верно? Можно допустить, что «с» — это северная широта, а «в» — восточная долгота… Гм, нет. Числа просто ни в какие ворота не лезут!

— Кажется, будто я в полушаге от разгадки! — стиснул кулаки Атаназиус. — Ладно, сейчас все равно ничего не получится. Нужна бумага, чернила, перья, кой-какие книги — может, тогда… А теперь давай-ка разыщем твоего старпома.

Однако это оказалось не столь уж простым делом. По известным Куянице адресам Драгга не объявлялся. Пришлось обходить один за другим портовые кабаки, наводя справки у сумрачных завсегдатаев. Наконец какой-то оборванец в пестрых лохмотьях сунул шкиперу записку. «Днем в два. Одноног», — гласил корявый текст.

Ну и что означает сия тарабарщина? — поинтересовался капканщик, заглядывая через плечо компаньона.

— Парень будет ждать нас в два часа дня в погребке «Одноногий дьявол». Это на окраине доков, глухой уголок… Странно, он что — скрывается от кого-то? Эй, малый! — требовательно обратился шкипер к оборванцу. — Тот, кто дал тебе эту записку, — где он сейчас?

Скваттер ухмыльнулся и ткнул корявым пальцем себе в рот. Меж беззубых десен шевелился темный обрубок языка…

За свою жизнь капканных дел мастеру пришлось повидать немало гнусных местечек; но «Одноногий дьявол», пожалуй, был наиболее отвратительным. «Самая мерзкая, грязная и вонючая дыра в Уфотаффо», — так охарактеризовал его Куяница; однако действительность оказалась еще хуже. Старое кирпичное здание некогда перенесло пожар. Балки, поддерживающие крышу, изрядно обуглились; кровельное железо проржавело насквозь, открыв путь многочисленным протечкам. Ремонтировать дом никто не пожелал. Опустел верхний этаж, затем и первый; жизнь нынче теплилась только в самом низу. Сквозь узкое окошко доносились пьяные вопли. Спустившись по крошащимся ступеням, компаньоны очутились в низком, темном, сыром подвале. Пол усеивали кучи грязных опилок; вонь пролитого пива, немытых тел и угольного чада висела в воздухе столь плотным облаком, что у зашедших с улицы невольно начинали слезиться глаза. Скудное освещение обеспечивало лишь узкое окошко под самым потолком да немногочисленные огарки свечей, вставленные в пустые бутылки из-под рома. С приходом новых посетителей в погребке воцарилось нехорошее молчание. Взгляды присутствующих оценивающе мерили капканщика и шкипера. Впрочем, спустя малое время кто-то признал Куяницу, и шум возобновился. Публика тут собиралась самого гнусного пошиба; Атаназиус подумал, что столько отребья за раз он видел, пожалуй, лишь в каторжной тюрьме. «Это не люди, — напомнил он себе. — Это материал, с которым тебе придется работать; и если взглянуть с этой точки зрения, они превосходны — грабители, убийцы и контрабандисты, готовые на все ради нескольких гю. Глина господа бога…»

— Ну и где твой дружок?

— Покуда я его не вижу… Эх, давненько не доводилось тут бывать! Подзабыл уже, как оно… Сейчас-то я предпочитаю заведения другого пошиба — благо могу себе это позволить; но некогда… Все-таки «Одноногий дьявол» имеет своеобразный колорит!

— Верно, полиция сюда носа не кажет?

— Спрашиваешь! Доки вообще не самый безопасный район для парней в фуражках, а сунуться в местечко вроде этого — все равно что пустить себе пулю в лоб.

Драгга появился неожиданно — материализовался в спертом воздухе, сумрачно ухмыляясь из-под низко надвинутого капюшона.

— Давненько не виделись, шкип…

— Здорово! Скажи-ка, друг любезный, — а где нынче «Морская лисичка»? — прищурился Куяница. — Что-то я ее не приметил в порту…

— Скорлупку пришлось килевать, настала пора чистить днище. Я распорядился…

— Вот как? Я-то считал, отдавать подобные распоряжения — моя прерогатива…

— Видел бы ты, как там все обросло! — осуждающе покачал головой Драгга. — Я, может, и влез малость в твои полномочия; да только не от хорошей жизни!

— Ну и где она?

— Тут, неподалеку… — Драгга мотнул головой. — Мы вытащили ее на берег возле кладбища старых кораблей.

— Хочу посмотреть! — встал Куяница. — Пойдем, глянем — так ли все плохо. Да и говорить на свежем воздухе сподручнее — ни к чему нам лишние уши…

— Ты встречал того, кто заказал мою погибель? — поинтересовался капканщик.

— Не… Пока бог миловал… — хрипло ответил Драгга.

— Ну так найди мне его! Плачу вдвое против того, что обещали за мою голову; но он нужен мне целым и невредимым.

— Ладно, сделаем… Только это, господин хороший: денежки придется вперед…

— Половину. Другую получишь, когда я увижу этого типа связанным и с кляпом во рту.

— Лады.

Корабельное кладбище раскинулось на побережье, сразу за доками. Остовы судов выглядывали из-под снега, словно туши неких левиафанов, выброшенные на берег. Изъеденные непогодами серебристо-серые доски отваливались, обнажая ребра шпангоутов и усиливая сходство с мертвыми чудовищами. Передвигаться здесь следовало осторожно: источенные ветрами и непогодой деревянные конструкции могли обрушиться от одного-единственного неловкого движения и серьезно покалечить. Бессмысленные взгляды носовых фигур провожали путников. Ведомые Драггой, они петляли меж мусорных куч. Внезапно Атаназиус замедлил шаг: