Читать книгу - "Город Солнца. Глаза смерти - Евгений Рудашевский"

На помощь пришли Кристина и Аня – принесли в руках влажный дёрн.

Втроём затушили костёр. И лишь после этого успокоились.

Максим подковырнул слипшиеся и потому не до конца прогоревшие бумаги. Это были старые письма отца – те, что он в молодости писал маме, – и распечатки материалов, присланных Погосяном.

– Зачем он так? – Аня тщетно старалась очистить испачканные руки.

Максим коротко пересказал свои подозрения, скорее для того, чтобы убедить самого себя в их логичности.

– Значит, заметает следы. – Кристина подняла обгоревшие до неузнаваемости рога Ямараджи.

– Нужно предупредить маму, – промолвил Максим. – Она теперь в опасности. Она ведь тоже… след, который нужно замести.

Максим достал телефон. Хотел сразу позвонить и всё рассказать маме, однако Аня его отговорила. Сказала, чтобы он не торопился:

– Екатерина Васильевна не поверит. Они ведь так долго жили с Павлом Владимировичем. Жуть какая-то. Мне и самой не верится.

– Ты права, – согласился Максим. – Мама не поверит. И первым делом позвонит Корноухову. Тот сумеет её успокоить. А потом встретит на вокзале. Или кого-нибудь попросит её встретить…

– Что будешь делать?

– Мама возвращается послезавтра. Напишу ей, когда она будет в поезде. Ничего не стану объяснять. Попрошу первым делом заехать в хостел.

– Ко мне? – удивилась Кристина.

– Да. Я пока поживу у тебя. Если ты не против.

– Нет, конечно.

– Мог бы и у нас пожить, – заметила Аня.

– Нет. Не хочу вмешивать тебя с Димой.

– Вмешивать?! – хохотнула Аня и показала на свои грязные брюки, словно грязь на них была лучшим подтверждением её слов. – Ты это серьёзно? После всего, что случилось?

Максим не ответил. Достал разрубленную маску.

Нижняя челюсть отвалилась. Половинки морды ещё держались на горизонтальной ручке, но изменились до неузнаваемости. Теперь Ямараджа действительно стал воплощением смерти. Уродливая гримаса ненависти и боли. С обуглившимися головками черепов, с овалами бугристых глаз и двумя сломами ещё заметных клыков.

– Странно, – Кристина подошла к Максиму.

– Что?

– Твой отец говорил, что нужно заглянуть в глаза маски, так?

– Ну.

– Но глаза-то у неё были перекрыты этой штуковиной, – Кристина ткнула пальцем в ручку и, шикнув, отдёрнула руку. – Горячая!

Максим с сомнением взялся за ручку и теперь сам обжёг пальцы. Выронил маску.

– Я же сказала, горячая.

Присев на корточки, Максим вгляделся в то, что осталось от маски. Простучал её прутиком. Поскрёб ручку. Только сейчас обратил внимание на то, как странно она сделана. Это был цилиндр, прикрученный к боковинам маски. С внешней стороны он оставался гладким, будто шлифованным. А с внутренней стороны, повёрнутой к глазам Ямараджи, на нём угадывались грани. По всей длине ручки тянулось витое углубление – своеобразная резьба, проходящая как по гладкой, так и по ребристой стороне. Каждый виток – в сантиметр шириной и не больше трёх миллиметров глубиной.

Аня вскрикнула от неожиданности, когда Максим ударил подошвой по обугленной маске. Потом ударил ещё раз. Наконец выломал ручку, но пока не торопился её поднимать. Она действительно оставалась горячей. Потому что была металлической.

– Стальная трубка, выкрашенная под дерево.

Кристина и Аня ждали объяснений.

Максим молчал. Глаза наливались горячим туманом. Сердце опять колотилось. Но воодушевления не было. Только немая сосредоточенность.

«Избыток чувств ведёт к ошибкам». Не в этот раз.

Вместо ликования – усталость.

Скорее бы всё закончилось.

Один шаг за другим.

– Отец не просто оставил подсказку. Он дал конкретные указания. – Тяжёлый и на удивление спокойный голос. Максим будто слышал его со стороны. – Ты ведь всё правильно сказала, Кристин. «В глазах смерти увидишь мою жизнь». Нужно было взять маску. Поднести её к лицу. Сообразить, что ручка мешает заглянуть ей в прорези глаз. И тогда всё бы встало на свои места.

– На какие места? Ты о чём?

– Теперь я смогу расшифровать письмо. Разгадка всё это время лежала у меня под носом. А Корноухов ошибся. Маску сжёг. Но главное оставил нетронутым.