Читать книгу - "Перекресток двенадцати ветров - Олег Верещагин"

— Она не дерётся, — углом рта усмехнулся Егор. — Она просто меня не замечает, когда я дома… Поэтому я завидую Ратмиру. И ещё много почему… А ты меня познакомишь с родителями, когда мы вернёмся?

— Конечно! — просияла Ксанка. — Только они у меня совсем простые…

— Это хорошо, — заключил Егор… — Сань, ты можешь поговорить со мной серьёзно?

Светка присела возле Сашки, который чистил «маузер» и отвлёкся лишь на секунду:

— Ну могу.

— Сань, я в него совсем влюбилась.

— Совет да любовь…

— Сань, ты обещал серьёзно!

Сашка отложил пистолет и вздохнул:

— Он отличный парень. Если ты не испортишь ему жизнь, в чём я сомневаюсь, то можно сказать, что тебе повезло. Такой разговор тебя устраивает?

Светка обрадованно закивала, потом снова озаботилась:

— А он меня любит? — и тут же себе ответила: — Любит. Он меня знаешь как называет?

— Змея? — предположил Сашка, снова дотянувшись до пистолета.

Светка вскочила, гордо фыркнула и удалилась. Но почти тут же высунулась из-за ближайшего дерева и значительно сказала:

— Семисветик, вот как.

— Несусветик, — буркнул Сашка и, не выдержав, рассмеялся. Вскочил на ноги, подпрыгнул и прошёлся колесом. Огляделся — не видел ли кто несуразной и смешной для солидно-го четырнадцатилетнего человека выходки?

И прошёлся колесом ещё раз…

… — Эта девочка, Света… Она твоя девушка?

Рат смущённо засмеялся и покосился на сидящую рядом мать. Елена Сергеевна с понимающей улыбкой наблюдала за сыном и, не дожидаясь его ответа, притянула и не подумавшего сопротивляться Ратмира к себе:

— Сынуля… а вдруг это сон? — она взялась обеими ладонями за щёки мальчишки, заглянула ему в глаза: — Это не сон?

— Не знаю, ма, — покачал головой Рат. — Если сон, то я хочу поспать подольше… Ма, я скоро уеду… почти сразу, как мы вернёмся.

— Поступать в Суворовское? — спросила Елена Сергеевна. Рат удивлённо моргнул:

— Откуда ты…

— Отец, — женщина вздохнула, запахнула меховой балахон. — Когда мы нашли золото… он даже не обрадовался. Я удивилась… Он же за ним в тайгу пришёл, и вдруг… А Слава и говорит: «Только бы Ратку это не испортило. Он должен стать офицером. Несмотря на то, что сделали со мной.»

— Нет доли лучше доли солдата, — сказал Рат и пояснил. — Наш рукопашник в интернате дал мне одну книжку. Она сложная, но я прочитал… Альфред де Виньи, «Неволя и величие солдата.» Нет доли лучше доли солдата… Может, я бы и испортился, если бы на меня это золото тогда свалилось. А теперь… Я эти три года… — Рат смешался, но женщина поняла его:

— Ты стал мужчиной, — вздохнула она. — Так рано… очень рано. Жаль, что Слава не видит тебя.

— Этот гад убил его в спину, — Рат покусал губу. — Тот, которого ты застрелила около нас… Ма, ты что?!

Мальчишка почти испугался — глаза женщины блеснули каким-то первобытным ликованием, она встала:

— Так это был он?!

— Да… — Рат смотрел на мать снизу вверх. — Он сам похвастался, когда… в общем, когда допрашивал нас… ма, да что ты?!

— Хо-ро-шо-о… — по складам произнесла Елена Сергеевна, вновь садясь, и Рат перевёл дух. Теперь он понял, кого видели в лесах местные — женщину-кайгука, Хозяйку Волков, жутковатую и всесильную. — Очень хорошо, — удовлетворённо добавила она и стала прежней. Слава будет рад.

— Мстительность — вещь недостойная, — заметил Рат. — Нам так говорили.

— Глупости, — отрезала Елена Сергеевна. — Мстить за подлость, мстить за своих — вещь естественная и нужная… Ты думаешь иначе?

— Нет, — признался Рат. — Ма, Светка и правда моя девчонка. Она немного чудная… но это просто потому, что её недавно звали Синти. Она смелая и хорошая. И… — Рат покраснел, — …красивая… Ма, — мальчишка подумал и решительно сказал: — Ма, нам всем надо поговорить.

— Что ж, зови всех, если всем, — спокойно согласилась женщина…

…Костёр горел ярко и шумно, с треском и рёвом пожирая смолистые коряжины. Вокруг него сидели на выворотнях женщина в шкурах, трое мальчишек и две девчонки в камуфляжах, а вокруг лежала тёплая ночь конца июля.

— Надо поговорить, — повторил Рат и встал, опираясь на карабин. — Мы богаты, ребята. По нашим здешним меркам — невероятно богаты…

— Да и по центральным… — Егор не договорил, но было ясно, что он хочет сказать. Рат кивнул ему:

— Тем более. Это золото по справедливости принадлежит всем нам поровну.

— На шесть частей, — сказала Ксанка. — Елена Сергеевна ведь… и вообще, если по-правде, то это всё её.

— Вообще-то да, — вдруг призналась Светка и с вызовом посмотрела на Егора. Но тот только пожал плечами. А Рат покачал головой:

— Нет. Вы мучились, страдали, чуть не погибли. Будет нечестно решать так… Пять частей, всем поровну… Но я хочу сказать, что… — Рат подбросил карабин в ладонь, покачал им. — Вы можете смеяться. Это не моё золото. Я не чувствую себя его хозяином. Понимаете, — он заторопился, словно боялся быть прерванным, хотя все слушали внимательно, — эти люди, которые его прятали… они могли же его просто растащить. Чего легче — поделить и за кордон, тут же рядом… А они его везли, они его спрятали и погибли из-за него. Потому что… потому что оно было нужно не просто так. Я не буду рассуждать, кто там был прав, кто виноват, белые-красные… И Колчак… сам. Он мог удрать и всё. В самом начале. И как сыр в масле… а он… — Рат непривычно много говорил и начал путаться.

— Будет нечестно, если мы вбухаем его на аквапарки, пиццу и Диснейленд, — сказал Сашка. На него посмотрели, и Рат кивнул:

— Да. Нечестно… Посмотрите, сколько вокруг… сколько плохого, — Рат мучился, давился словами. — Сколько… как много денег у тех, кто… И совсем ничего — у других, кто хорошее делает… Что тут можно…А у нас теперь есть… пусть не миллионы долларов, но… Я… у меня есть руки, голова, я даже если не поступлю… я всегда заработаю… А есть — кто уже не могут… или ещё не могут, а им… Это — нечестно. А я хочу — чтобы честно, даже если так невыгодно… потому что я — я казак, я сын казака, офицера, а это всё, вокруг… это Россия… моя Родина, а не… просто так… даже если говорят… даже если мы никому не нужны, я всё равно буду честно…

— Рат, ты не волнуйся, — спокойно и тихо сказал Егор. — Мы понимаем.

— Да, спасибо… брат, — кивнул Рат и выпрямился строго, став похожим на памятник. — В общем я никому не приказываю, я даже не прошу никого. Но свою долю мы с мамой потратим на то, чтобы тут, у нас, стала чуть лучше жизнь. Мы пока ещё не знаем, как, но на людей, кто правда нуждается, кому помочь надо. Потому что они и есть — Россия. А не те морды по телику. Вот и всё. И никуда я свою долю сдавать не буду, найдём, кому продать. Я не хочу, чтобы мне двадцать пять процентов, а с остального отдавали долги тем, кому я не задолжал. Разным… буржуям зажравшимся. Я сказал.