Читать книгу - "Как настоящий мужчина - Сельсо Ал. Карунунган"

По правде говоря, мне нравилось тетушкино желание. Панситерий сразу превращал меня в выдающуюся личность среди одноклассников, умственная энергия которых в основном направлялась на неустанные поиски чего-нибудь съестного. Казалось, они постоянно думают о еде. Предложи я Скипу Хэ́нли, этому верзиле-грубияну, кусочек тетушкиного цыпленка, что так очаровал директора, уверен, Скип поклялся бы не надоедать мне больше своей дурацкой песенкой «У обезьян в Замбоанге нет хвостов»[46].

Однажды мы с тетей оказались в универсаме и встретили миссис Ахиллес, у ее мужа была греческая кофейня на углу 62-й стрит и Амстердам-авеню.

— Как дела? — завела разговор тетушка, пока они двигались в очереди вдоль мясного прилавка.

— Не так плохо. Муж хочет кончать с делом. Мы уже старики, хотелось бы перед смертью побывать на островах Эгейского моря, снова вдохнуть родной воздух Средиземноморья.

— Вы собираетесь закрывать кафе? — встрепенулась тетя.

— Да, к концу месяца, и сразу начнем заниматься визами. Ужасно боюсь прививок, просто ненавижу, да муж говорит — без уколов не будет и виз.

— Превосходно, превосходно, — будто в трансе повторила тетушка.

Подошла ее очередь, и не окликни я ее весьма энергично, она забыла бы про бараньи отбивные. Схватив мясо, тетушка торопливо распрощалась с госпожой Ахиллес. Греческая дама вновь повторила, что ужас как боится уколов, и пообещала уведомить тетушку об отъезде.

— Я непременно забегу к вам, — пообещала тетушка, — еще до конца недели.

Я понял ее и был уверен, что сегодня вечером вопрос будет поставлен ребром. Я оказался прав на сто процентов. Из спальни доносился громкий и жестокий спор, но в тот день я очень устал, и сон поборол мое любопытство.

За завтраком не то что о панситерии — вообще никаких разговоров не было. Тишину нарушало только бульканье закипавшего кофе да шипение яичницы на сковороде. Вдруг в напряженной тишине раздался грохот: тетя уронила на пол сковородку с яичницей и беконом. Дядя спокойно встал из-за стола и пошел за пальто и шляпой.

— Поем сегодня в отеле, — сказал он мне, — там по крайней мере хоть обслуживают с улыбкой.

Нервно соскребая яйца с пола и вытирая линолеум мокрой тряпкой, тетя не проронила ни звука. За дядей хлопнула входная дверь.

— Твой дядюшка достоин сожаления. В жизни ему ничего не добиться! Ночь мы не спали, всё спорили о кафе Ахиллеса. Он заявил под конец, что панситерий — это, мол, камни, которые мы собственными руками собираем, чтобы обрушить себе на голову. Он трус, твой дядя, но я не отступлюсь!

День был субботний, и все утро я не выходил из дома. Тетя возилась на кухне с цыплятами и свининой. Аромат разносился по всему подъезду. Залах уксуса, чеснока и свинины в соевом соусе радовал мое сердце. Он был, правда, резковат, но зато как аппетитен!

Во входную дверь кто-то постучал.

— Открой, Крис!

Я валялся на софе с новым романом ужасов, который взял у Эдди. Книжка была про человека-оборотня. Оборотень по ночам набрасывался на юных девушек и алчно высасывал у них кровь. Наутро он вновь превращался в скромного, тихого человека средних лет, для которого единственной радостью в жизни было созерцать, как его дочка расцветает в очаровательную женщину. Случилось так, что однажды оборотень не наткнулся ни на одну жертву и, разочарованный, вернулся домой. Дочь спокойно спала в постели. Охваченный жаждой крови, он собрался убить ее, но дочь проснулась и дико закричала. Отца обуял ужас, он стал молить, чтобы она убила его, но у дочки не поднялась рука, тогда убил он. Напившись крови родной дочери, он стал вновь сильным и могучим. Кровь, по его утверждению, гуще, чем вода.

Услышав возглас тетушки, я уронил книгу на пол и побежал к двери. У входа стоял молодой человек лет двадцати пяти, с белозубой улыбкой во весь рот и в светло-коричневой рубашке с закатанными рукавами. Когда он спросил, может ли видеть хозяйку дома, я решил, что передо мной агент по продаже зубной пасты.

Я крикнул тетушку, она появилась, вытирая руки разноцветным передником.

— Мадам, вы та женщина, что готовит адобо?

Тетушка вытаращила глаза: ей и в голову не могло прийти, что американец может догадаться, какое она готовит блюдо.

— Как вы узнали, сэр?

— Мне приходилось бывать на Филиппинах во время войны. Разрешите войти?

— Конечно, конечно, — поспешно ответила тетя, поглядывая на меня. — Мой племянник Крис, недавно приехал со старой родины.

— Рад с вами познакомиться, Крис, — протянул он руку. (Автоматически в памяти моей возник образ Ричарда Купера.) — Меня зовут Га́рри. Гарри Ви́дер. Я почувствовал запах, напомнивший Филиппины, не удержался и постучал!

Незнакомец говорил бодро, весело, слушать его было одно удовольствие, он все время размахивал руками. Заметив, что зубы у него искусственные, я переменил мнение: продавцом пасты он быть не мог. «Чем же он торгует?» — стал гадать я.

— Адобо будет готово с минуты на минуту, — обещающе заявила тетя, — подождите, если вам позволяет время.

Она направилась на кухню и начала энергично мешать в судке для адобо куски мяса. Кухню наполнил аромат лаврового листа. Тетя чайной ложечкой попробовала соус и осталась весьма довольна. Стряпала она теперь с особым вдохновением: она принимала гостя, тот бывал на ее старой родине, в нем пробудилось желание отведать ее филиппинское адобо.

Через несколько минут блюдо с цыпленком и свининой стояло на столе. Гость только причмокнул от удовольствия.

— Как вы предпочитаете адобо, — спросила тетя, — с рисом или с хлебом?

Я должен заметить, что адобо на Филиппинах едят только с рисом. Хлеб у нас едят редко, так, за завтраком, в виде бутерброда или когда приглашают в гости европейца.

— С рисом! — воскликнул человек с чувством. — Я ем адобо, как истинный филиппинец.

Тетушка принесла тарелку с рисом, и гость вновь причмокнул:

— Вот как надо готовить рис! Не то что мы, американцы, — мы элементарно кипятим, а не варим рис.

— В Америке, — поддержала тетушка, — рис едят как овощи, а у нас на родине как хлеб.

— Вы мне еще будете рассказывать! — воскликнул