Читать книгу - "Золото Хравна - Мария Пастернак"

«Красный Лось» был большой гостиницей. Три-четыре горницы почти всегда были заняты, и еще две Агнед держала про запас для нежданных гостей. На дворе имелись и другие строения: хлев, конюшни для лошадей постояльцев, две бани и амбар, в котором хозяйка хранила овес для продажи.

Местные крестьяне, хуторяне, мелкие бонды, арендаторы и работники по вечерам нередко собирались в «Красном Лосе», чтобы выпить кружку-другую пива или стаканчик вина, погреться у печи, отведать стряпни Агнед, поговорить и послушать новости и сплетни, что привозил проезжий люд: паломники, лесорубы, охотники, ловцы соколов, коробейники, скальды, монахи и музыканты. Все они шли и ехали к Нидаросу по Дороге Конунгов.

У крыльца сохли плетеные ручные сани с продавленным сиденьем и стояло несколько пар лыж.

Торлейв и Вильгельмина отвязали лыжи и вошли в дом.

После долгого бега по лесу, полному свежего морозного солнца, странно было очутиться в полутьме сеней, среди запахов жилья, еды и браги.

Агнед сама вышла им навстречу со свечой.

— Здравствуй, девочка! — радостно воскликнула она. — Решила проведать старую Агнед? Останешься у меня на ночь?

— Да, если позволите, — улыбнулась Вильгельмина.

— Еще бы я да не позволила, а взяла бы да на ночь глядя выставила за дверь дочь Стурлы Купца! — рассмеялась Агнед. Вдовий плат строго очерчивал ее веснушчатое лицо и ниспадал складками на полные плечи. Упрямая прядь рыжих волос выбилась из-под повязки и золотилась в свете свечи. — А что отец-то твой, не вернулся еще?

— Не вернулся, — грустно отозвалась Вильгельмина. — Что-то долго он в этот раз, я уже начинаю беспокоиться.

— Даст Бог, все будет в порядке! — заверила Агнед. — Сейчас пошлю Бенгту обслужить этих пьяниц там, внизу, а сама приготовлю вам ужин.

— Погоди, Агнед, — позвал ее Торлейв. — Скажи, охотники, что прошлой ночью останавливались у тебя, они всё еще здесь? Нилус из Гиске, Стюрмир, сын Борда, и те, что с ними?

— В лес они ушли. Обещали вернуться не сегодня-завтра, даже вещи у меня оставили. А зачем они тебе, родич?

— Так. Хотел узнать у них кое-что.

В глазах Агнед мелькнуло любопытство. Но она справилась с собой и не стала ни о чем расспрашивать племянника.

— Все время забываю, что он уже взрослый! — пожаловалась она Вильгельмине. — А рядом с мужем и воином что остается нам, женщинам? Только молчать и не задавать вопросов!

Вильгельмина улыбнулась.

— Располагайся! — кивнула Агнед. — Помни, что здесь ты у себя дома и не должна ни в чем себя стеснять. Ежели что пожелаешь, сразу говори.

— Мы желаем горячего сбитня и лепешек, — немедленно объявил Торлейв.

— Ну ясное дело! — рассмеялась Агнед и ушла на кухню.

Буски, протиснувшись в дверь вместе с Вильгельминой, сразу плюхнулся на пол, поближе к печке.

Вильгельмина и вправду чувствовала себя почти как дома. Она сняла подмокшие пьексы, и Торлейв отнес их за печку — сушиться, а ей принес мягкие меховые постолы^[60]. Угли уже почти погасли. Торлейв бросил в мерцающее нутро очага еловое поленце, и вскоре язычки пламени заплясали на смолистой коре. Вильгельмина и не заметила, как в руках ее оказалась кружка горячего сбитня.

Отпив глоток, Вильгельмина убрала от лица пушистую прядь и сказала:

— Раз уж так случилось, давай сходим на Таволговое Болото. Пусть Йорейд прочтет, что говорят эти руны.

— Ладно, сходим, давно пора навестить твою Йорейд. Как-никак завтра праздник, святой Никулас.

Некоторое время они молчали, глядя в огонь, потом Вильгельмина, которой очень хотелось вспомнить что-нибудь хорошее, спросила:

— А помнишь, как ты первый раз пришел к нам на хутор?

— Конечно, — с улыбкой отозвался Торлейв. — Ты в ту пору была такая маленькая верткая ящерица с растрепанной копной светлых волос — настоящий ниссе.

— Мы с тобой сразу разговорились.

— Да. Ты была смешная. Такая вроде серьезная и грустная, не как другие дети… но проказливая! Твой отец просил меня приглядеть за тобой, чтобы ты не лазала на крышу: боялся, что ты свалишься оттуда.

— Я бы никогда не свалилась!

— Мне нравилось играть с тобой. Мне и прежде всегда хотелось, чтобы у меня была маленькая сестра. Такая, как ты.

— И ты вырезал мне Кирстен — куклу, у которой двигались руки и ноги.

— Ты помнишь!

— Еще бы! Кирстен, как ее забыть? Она и сейчас сидит у меня на сундуке. Я тогда сшила ей платье и вышила его сама по подолу. Очень неуклюжая там вышивка, я тогда совсем плохо умела… Ты сделал для Кирстен кроватку, стол и стул. А я слепила из глины настоящие горшки и миски. Стурла обжег их в печи, и в них даже можно было варить кашу!

С наступлением ночи Агнед отвела Вильгельмину к себе в верхнюю горницу, а Торлейв отправился в чулан под лестницей, в котором всегда ночевал, когда оставался в «Красном Лосе».

Утро на святого Никуласа выдалось ясным и солнечным. После ранней службы в церкви Агнед вышла проводить Торлейва с Вильгельминой. Покуда они привязывали лыжи, она смотрела на дорогу из-под руки.

— Случилось опять что-то! — озабоченно произнесла она.

Торлейв проследил ее взгляд.

По дороге быстро приближались двое лыжников. Оба отчаянно махали им руками.

— Это Рыжий Гудрик, — сказал Торлейв.

— Вижу! — отозвалась Агнед. — А следом за ним — Бьярни, сын Грима. И вид у обоих такой, точно их водой окатили.

Гудрик, ровесник Торлейва, когда-то ходил вместе с ним в приходскую школу и вынес оттуда целых два прозвища: Рыжий и Того. Из-под его короткого тулупа виднелся подол грязно-желтого кьёртла и длинные полосатые паголенки, шапка сбилась на затылок, открывая наморщенный лоб и взъерошенные рыжие вихры.

За Гудриком следовал Бьярни, сын Грима, челядинец барона Ботольва, — высокий и плотный, с длинными волосами, собранными в жидкий хвост на затылке. На нем был кафтан зеленого сукна и высокие сапоги из оленьей кожи, обмотанные вокруг голенищ крученой кожаной тесьмою. Отекшее лицо его выглядело еще более помятым и бледным, чем обычно.

Увидав Бьярни, Торлейв распрямил спину и сунул большие пальцы рук за пояс. В свое время, перед самой смертью Хольгера, Бьярни отсудил у них часть леса и выгон. Отец тогда очень переживал из-за этой тяжбы, и Вендолин считала, что она ускорила его конец.

— Здорово, Лось! Здравствуйте, тетушка Агнед! — закричал Гудрик еще издали. — Слыхали, что произошло ночью? Мы идем к Маркусу Сюсломану, чтобы он объявил о созыве нового тинга!

— Я ж говорю, что-то да не так! — всплеснула руками Агнед.