Читать книгу - "Золото Хравна - Мария Пастернак"

— А вчера, как смеркалось, за холмом вой был такой чудной, — качая головой, прошептал Бёдвар из Хёдланда.

Завсегдатаи «Красного Лося», оставив кружки, подошли послушать. Лесорубы, то поминая всуе имя Господне, то сквернословя, то крестясь, то сплевывая, наконец объяснили, что произошло. К полуночи они ушли спать в свою палатку, одного же, как обычно, оставили караулить у костра — то был Сварт, сын Рунольва. Он должен был разбудить сменщика спустя какое-то время, но не сделал этого. Лесорубы проснулись поутру и подумали, что Сварт уснул у огня, но у потухшего костра его не оказалось. Головешки были разбросаны, будто Сварт пытался защититься ими от большого зверя. Снег тогда еще не выпал, и на мокрой листве и на грязи нашлось изрядно следов, старых и свежих. Бёдвар уверял, что попадались среди них и волчьи, а сыновья Торарина возражали: мол, только лосиные и лисьи да вроде росомаха пробежала стороной.

— Надо искать! — сказал старый Гуннар, сын Эйрика.

Хуторяне и селяне — и хозяева, и арендаторы, — всполошившись, замахали руками, заговорили разом. Вспомнили сотни историй о волках, оборотнях, колдунах, марах^[41], троллях; припомнили и легенду о Белой Волчице, некогда обитавшей в здешних холмах. Всплыло имя старой Йорейд, и Торлейв, мывший в это время кружки на кухне, уронил одну. К счастью, о старухе вскоре забыли. Отряд, поспешно сколоченный из подвыпивших завсегдатаев, отправиться немедленно в лес не мог — дело шло к вечеру. Решено было дождаться утра. С рассветом у «Красного Лося» собралась лишь половина народу: кроме лесорубов, друзей пропавшего, пришли всего человек десять. Остальные то ли не решились, то ли жены их не пустили. Агнед тоже не хотела отпускать Торлейва: «Что бы мне Вендолин сказала?» — но он рассмеялся, поцеловал ее в макушку, прикрытую темным платком, и ушел.

Они бродили по лесу до заката, но ничего не нашли. На другой день лег первый снег, искать стало труднее, людей на поиски пришло еще меньше. Через два дня вместе с братьями-лесорубами, сыновьями Торарина, отправились лишь Торлейв да старый Гуннар. Обыскали овраг и расщелину за Свалами. Мокрый снег покрывал осеннюю слякоть, ноги глубоко проваливались в грязь, в прелые листья и глубокие лужи.

Ближе к сумеркам они нашли, что искали, но лисы и барсуки сделали это раньше них. Зрелище — не для робкого сердца.

Останки сложили в мешок и отнесли к церкви. Отец Магнус собрал всех, кто был поблизости, чтобы помолиться вместе за упокой души убиенного, от ярости зверя погибшего. Один из лесорубов все время поминал исчезнувший кошель с серебряными монетами, что был у Сварта на поясе, — накануне лесорубы как раз получили плату за расчищенный участок. Кто-то прошептал: «Зачем волку деньги?» «Возможно, это были не просто волки», — сказал кто-то другой. «И правая рука осталась нетронутой…» — добавил третий.

Неизвестно, кто первым произнес слово «варги»^[42]. Но оно прозвучало — и глухим ропотом разнеслось по церкви, заставляя людей истово креститься.

Торлейв едва дождался, когда закончат петь «Requiem ceternum»^[43], и вернулся к тетке. Она хлопотала в поварне. Гостей в тот день было немного, и она готовила ужин для себя, служанки, двоих работников и племянника.

— Знаешь, Агнед, — сказал он задумчиво, — ты ночью не ходи на двор.

— Это почему? — удивленно спросила она, перевернув палочкой лепешку на шипящем противне. — Наконец-то ты воротился! Я так беспокоилась за тебя. Сварта-то нашли?

— Нашли, — глухо отозвался Торлейв. У него не хватило решимости рассказать ей, что именно они нашли.

Однако гостей «Красного Лося» никак нельзя было упрекнуть в скрытности. На другой день тетка могла бы объяснить лучше самого Торлейва, почему с наступлением ночи ходить на двор не следует.

Тинг^[44] собрали спустя пять дней. Нашедшие тело, в том числе и Торлейв, были вызваны как свидетели. Сюсломан Маркус постановил, что убийство совершено зверем, а потому ни кто-либо один из местных бондов, ни все они вместе не должны платить виру^[45] королевской казне.

Теперь Торлейв даже припомнил, что барон Ботольв, присутствовавший на этом тинге вместе с несколькими своими дружинниками, говорил, что надо бы вызвать охотников — таких как Нилус, сын Сигхвата из Гиске, ибо Нилус — мастер изводить не только лихих людей — маркаманов^[46] да разбойников, — но и медведей-шатунов, и волков-людоедов. Видимо, господин Ботольв сделал, как говорил. Слово «варг» могло напугать кого угодно, даже Торлейва, хотя он в основном опасался за Вильгельмину. Он и прежде почти каждый день наведывался на Еловый Остров и нередко оставался там ночевать, а после того, что случилось, подумывал, не перебраться ли ему от тетки, которая все-таки живет в людном месте, в дальний хутор на озере до возвращения Стурлы.

— Долго же они ищут, — пробурчала Вильгельмина.

Торлейв подкатил на лыжах к Стюрмиру и Финну.

— Хёвдинги! Сдается мне, что вы давно уже злоупотребляете гостеприимством хозяйки. Пора бы вам и в обратный путь.

— Хорошо, когда у юной дамы есть такой верный рыцарь, — едко усмехнулся Стюрмир.

— Ладно, Стюрмир! — просипел Филиппус Финн. — Оставь. Я сделаю новый. Было бы серебро.

— Мы уходим, — сказал Стюрмир Торлейву и Вильгельмине. — Жаль покидать тебя, племянница. Даст Бог, еще свидимся.

Финн мрачно усмехнулся.

— Скоро свидимся.

Вильгельмина смотрела вслед охотникам, покуда они не скрылись за ельником на том берегу.

Торлейв запер ворота на засов.

— Я так и не поняла, что им надо. Послушай-ка, что случилось со мною ночью, и скажи, что ты думаешь об этом. — И Вильгельмина рассказала Торлейву о ётунах и о том, что голос Финна напомнил ей вой ветра за окном.

Но Торлейв только хмыкнул: