Читать книгу - "Сестры Марч - Луиза Мэй Олкотт"

Но мама сумела сдержать свои чувства и передала его отцу, лишь проговорив тихо:

– Только будь с ним поласковей.

Итак, он пропал! Не будет ни сладостей, ни развлечений. Теперь ему оставалось самому оказать сопротивление. Всю дорогу он визжал и брыкался в руках у папы, а когда сильные руки положили его на кровать, он скатился на пол с другой стороны. Его ловили за ноги и водворяли на место, а он опять предпринимал попытку к бегству. Так продолжалось до тех пор, пока силы не оставили маленького озорника. И тогда он стал вопить во все горло. Обычно эти вопли побеждали маму. Но с папой оказалось все не так просто. Джон сидел неподвижно. Ни сахара, ни сказки, ни колыбельной – только черный силуэт на фоне горящего камина. «Мама!» – взывал плененный мятежник. И этого жалостного крика Мег не выдержала.

Она вбежала в детскую и взмолилась:

– Позволь мне остаться с ним, увидишь, он теперь будет вести себя хорошо.

– Нет, он будет спать, как тебе обещал, даже если мне придется провести возле него всю ночь.

– Он перевозбудится и заболеет! – пыталась возражать Мег, чувствовавшая себя преступницей и предательницей из-за того, что оставила свое чадо.

– Ничего не случится. Он так устал, что вот-вот уснет. Он должен наконец понять, что нужно слушаться родителей. Ступай вниз, я сам с ним справлюсь.

– Это мой сын, я не хочу, чтобы его мучили.

– Это еще и мой сын, и я не хочу, чтобы его портили!

– Хорошо, но поцеловать-то мне его можно?

– Да, конечно. Деми, скажи маме «доброй ночи» и отпусти ее отдохнуть, она очень с тобой устала.

Мег уверяла потом Джона, что начало победе положил ее поцелуй. В самом деле, после этого он больше не боролся, а только лежал, отвернувшись к стене, и лишь время от времени всхлипывал.

Джон решил уже, что мальчик измучился и уснул. Но, заглянув ему в лицо, понял, что Деми не спит. Дрожащим голосом сын проговорил:

– Папа, я стал хороший!

Когда Мег, встревоженная долгим затишьем, опять поднялась в детскую, она увидела Джона спящим на диване, а рядом с ним, ухватившись за отцовский палец, спал Деми. Ожидая, когда малыш отпустит его руку, Джон в конце концов заснул сам, утомленный часом борьбы с юным наследником больше, чем целым днем, проведенным в конторе.

Постояв немного, Мег вернулась в гостиную, решив, что отныне будет доверять сына папе – одной ей скоро будет трудно с ним справляться.

Когда Джон спустился вниз в полной уверенности, что его ожидает обиженная жена, он был приятно удивлен, увидев, что Мег украшает свою шляпку. Она попросила мужа почитать ей новости, если он не слишком устал. Джон увидел, что с ней случился настоящий переворот, но не стал ни о чем расспрашивать, зная, что Мег, не способная и под угрозой смерти хранить секреты, рано или поздно все разъяснит ему сама. Он читал ей о выборах и давал доходчивые комментарии, а она старалась показать, что в данный момент ее внимание принадлежит судьбам нации, а не шляпке. В глубине души Мег думала, что политика мало чем отличается от скучной математики, а манера политиков поносить друг друга просто гнусна, но, когда он закончил читать, лишь произнесла дипломатично:

– Не знаю, к чему мы придем в конце концов.

И она вновь занялась своим изящным творением, составленным из цветов и кружев, а Джон, смеясь про себя, подумал, что все его разглагольствования не принесли ей и доли той радости, какую доставляет этот пустячок. Ну что ж, если она ради него пытается понять политику, то ему надо ради нее постичь тайну дамских шляп.

– Очень красиво! Что это, новый утренний чепчик?

– Джон, как тебе не стыдно! Это моя лучшая выходная шляпка.

– Прошу прощения, но мне она показалась такой маленькой и чуточку, как бы это сказать, легкомысленной… А как же она удержится на голове, если, например, ветер?

– Видишь вот эти кружевные ленточки? А это розовый бутон, то есть застежка в виде бутона.

Показывая ему, как застегивается шляпка, Мег вновь обрела чувство покоя, которое делало ее неотразимой.

– Красивая шляпка. Но главное то, что под этой шляпкой твое лицо опять стало юным и счастливым.

Джон поцеловал это счастливое лицо, слегка помяв, правда, розовый бутон на шляпке.

– Да, теперь нам с тобой остается пойти на хороший концерт. Я соскучилась по музыке.

– Конечно. Давно пора. Ты засиделась дома, да и мне хочется встряхнуться. Но как это тебе пришло в голову, милая мамочка?

– Понимаешь, у меня был разговор с мамой. Я пожаловалась на себя, что стала раздражительной и злой. И она мне дала много хороших советов. Теперь Ханна будет приходить к нам и помогать с детьми. А я займусь домом и буду выходить в свет, чтобы преждевременно не превратиться в старуху. Но это и ради тебя тоже. Я была так постыдно невнимательна к тебе это время. Давай сделаем наш дом таким, каким он был прежде. Ты ведь не возражаешь?

Неважно, что ответил Джон. Важно то, что он и не думал возражать. Иначе в доме и его обитателях не произошли бы так быстро значительные перемены. До райской идиллии было, конечно, далековато, но разделение труда всем пошло на пользу. Пунктуальный и уравновешенный отец семейства утвердил в Священной Детской империи незыблемые законы, а Мег снова помолодела и похорошела благодаря подвижному образу жизни, доверительным беседам с умным мужем и некоторым развлечениям, которые она все чаще стала себе позволять.

Теперь Джону уже не приходило в голову покидать свой «игрушечный домик» иначе как в обществе жены. Скотты сами часто наведывались к Брукам и находили их гнездышко обителью довольства и любви. Даже взыскательная Салли Моффат чувствовала себя в этих стенах очень уютно.

– Мне приятно бывать у вас, – сказала она, печально оглядываясь вокруг, как будто искала тайну, с помощью которой ей удалось бы победить холод и одиночество, поселившиеся в ее большом доме, – здесь так мило и уютно.

У нее все еще не было детей, а Нед жил в своем собственном мире и не допускал туда Салли.

Так Джон и Мег нашли ключ к семейному счастью. Сокровище истинной любви может открыться самым бедным людям и оказаться скрытым от самых богатых. Мег не жаловалась больше на свое «заточение». Право, в четырех стенах можно чувствовать себя избавленной от суетности мира, тем более когда рядом с тобой любящие дети и твой верный друг, и ты с радостью правишь своим домашним царством – не как царица на престоле, а как разумная жена и мать.