Читать книгу - "Приключения Никтошки - Лёня Герзон"

– Какой Трудгород?! Остановись сейчас же! Укол сделаю!! Знайка вопросительно покосился на врача.

– А что такого? Ну… если «Трудоград» плохо звучит, то можно «Трудгород».

И увидев, что пенсне Таблеткина злобно сверкнуло, добавил:

– Да ты не кипятись так, коллега! Это тебе сейчас кажется, что переименование Цветограда в Трудоград – какое-то ужасное событие. А как переименуем – ты сразу станешь счастлив и поймешь, что так оно и должно быть. Сам станешь удивляться, как это никому раньше в голову не пришло!

Но Таблетки был просто вне себя. Он резко отодвинул стул, на котором сидел рядом со Знайкой у того в кабинете, и принялся шагать взад и вперед, натыкаясь на углы научных приборов.

– Слушай, Таблеткин! – воскликнул Знайка. – А может, нам тебя переименовать, а?

Услышав эти слова, доктор застыл на месте с открытым ртом. Схватившись одной рукой за динамо-машину, а другой – за электронный микроскоп, он стоял, выпучив глаза, а полы его медицинского халата трепал сквозняк, дувший из окон. В это время в дверь постучали. Она сразу же и распахнулась, и в Знайкин кабинет вбежало несколько человек. Впереди всех были слесарь Напильник с монтёром Молотком, которые волочили упиравшегося Пустомелю.

– Вот, поймали наконец для переименования, – отдуваясь, проговорил Напильник.

– В подвале прятался, – добавил Молоток, почесав ухо отверткой. – Кастрюля ему еду носил.

– Мне еще вчера подозрительным показалось, чего это он кастрюлю с супом в подвал понес, – сказал Находяй.

– А я уже тогда был убежден, – сказал Убеждёнкин.

В этот момент Пустомеля вырвался, схватился за химический стол и сбросил на пол несколько колб с какой-то бурлящей жидкостью. Но его тут же опять схватили за плечи сразу несколько рук.

– Кислота, кислота! – закричали все, а монтёр Молоток в испуге сбросил ботинок, которому эта кислота мгновенно проела носок. Хорошо, что Молоток вовремя успел вытащить из ботинка ногу, а то бы ему ногу проело.

– Ничего, – сказал Знайка, – главное, что никому в глаз не попало.

Доктор Таблеткин выхватил из рукава шприц и наставил на Пустомелю:

– Ты что, сумасшедший? Хочешь в смирительную рубашку?

Но Знайка отвел руку доктора.

– Не надо никаких смирительных рубашек, – сказал ученый. – И шприцов не надо. У нас есть теперь кое-что получше.

– Правильно, – сказал Напильник, – зачем колоть, когда можно переименовать?

– Не дамся, пустите! – кричал Пустомеля, стараясь вырваться из их рук.

– Не дамся, не буду переименовываться!

– Дурачок! – Знайка ласково потрепал его по щеке. – Ты же сам потом будешь меня благодарить, когда станешь… этим, как его? Пёрышкин здесь?

– Нету его.

– Надо, чтоб кто-нибудь Пустомеле новое имя придумал побыстрее. Нету времени Пёрышкина ждать, он того и гляди что-нибудь выкинет, – кивнул Знайка на буяна.

Пустомеля отчаянно вырывался и пытался лягнуть доктора Таблеткина ногой под коленку.

– Так! Ну… – торопил Знайка. – Чтобы он не болтал всякую ерунду попусту… как-нибудь «Красноречик», что ли?

Убеждёнкин фыркнул.

– Лучше уж Краснобаев, – сказал он.

– А может, Златоустик? – предложил ученый.

– Тогда уж лучше Златоротик…

– Да сам ты! – закричал Пустомеля. – Тебе надо новое имя дать, понял?

– Как мне? – удивился Знайка.

– А вот так! – кричал Пустомеля. – Переименуем тебя сейчас из Знайки в Незнайку, и сразу забудешь все свои дурацкие знания!

– Как? – сказал Знайка. – Как это? Меня? Меня переименовать?

– Конечно! Ты же сам мне потом спасибо скажешь, когда у тебя голова не будет забита всякой ерундой! Атомы да интегралы! Ты посмотри на себя, у тебя же голова – как мусорный ящик. Чего в ней только не понапихано? Пора ее разгрузить. Будешь теперь вместо Знайки – Незнайка!

– Как? К… как это н-не… н-не… Н-Незнайка?

– А вот так, всё! Я тебя переименовал, ты теперь не Знайка, а Незнайка! И теперь ты ничего не знаешь!

– Незнайка? Незнайка? – повторял бывший Знайка. – Незнайка? Что же, я теперь ничего не знаю? Что же, у меня теперь в голове ничего не будет? Стойте!

Бывший ученый в ужасе обхватил голову руками с обеих сторон, словно таким образом надеялся удержать знания внутри нее. Но тут он вдруг почувствовал, что голова у него стала легкая как перышко, или как воздушный шарик, а знания его – в мгновение ока – все, все исчезли! Как доказывается теорема Пифагора? Что больше: два в минус пятой степени или минус пять во второй? Сколько световых лет нашей галлактике? Что связывает атомы гелия в молекуле воды?

О, великий Ньютон! Бывший ученый ничего этого не помнил!

«Не знаю! Не знаю! Не знаю!» – в ужасе отвечал он на свои же собственные вопросы.

Он знал теперь только одно: что ровно ничего не знает. Волосы у новоявленного Незнайки встали на голове дыбом. Словно по какому-то ужасному колдовству челюсть его значительно укрупнилась, лоб сузился, глаза смотрели, как пуговицы и всё лицо приняло невероятно глупое выражение. Все в ужасе смотрели на это кошмарное превращение.

Но внезапно в кабинет со звоном ворвался Рояль, которого еще вчера Знайка предлагал переименовать во Флейту.

«Слишком громко, – говорил на вчерашнем заседании Знайка, подавая предложение в возглавляемый им же самим Перком. – Слишком громко, когда в общем доме кто-нибудь на рояле все время играет. Невозможно наукой заниматься».

Ворвавшись в кабинет, Рояль растолкал всех и подскочил к ученому. Фрак на музыканте был разорван, бабочка-бантик сбилась на бок, волосы всклокочены. Рояль был страшен. В руках он держал флейту.

– Меня?! – закричал музыкант. – Меня переименовывать?!! Меня, Рояля, во Флейту? Да я тебе сейчас такую флейту покажу, что у тебя слух пропадет! Что тебе медведь на ухо наступит!

С этими словами Рояль размахнулся и, прежде чем кто-нибудь успел схватить его за руку, со всей силой ударил бывшего ученого флейтой по голове. Звук от этого удара был таким звонким, что можно было и впрямь подумать, будто Знайкина голова стала абсолютно пустой. Словно от обтянутого кожей барабана, отскочила флейта от его черепа! Ученый увидел яркую вспышку. Он вскрикнул и проснулся.