Читать книгу - "Приключения Никтошки - Лёня Герзон"

А Знайка снова начал думать. Но, лежа на правом боку, он уже думал не как ученый, а как мэр. «Э-эх, – думал мэр. – Компромисс-то достигнут, а в городе по-прежнему полно коротышек, которые не согласны. Вот например этот, как его… рыболов».

Знайка почесал голову.

Ну что ты будешь делать – забыл фамилию, да и всё! Ах, ну да, Мормышкин, вот. «Что мне, спрашивается, теперь делать, – говорит этот рыболов Мормышкин. – Да ведь мое самое любимое дело в жизни – ловить рыбу! Вы хоть раз, – говорит, – сидели на берегу ранним утром, часов этак в шесть утра, когда едва только выглянувшее из-за леса солнышко уже разбудило птиц и они все щебечут… А что за клёв зимой, когда Напильник с Молотком пробурят своей бурильной установкой огромную толщу льда, и ты закинешь туда свою удочку-мормышку, словно в шахту… а в ней, на страшной глубине, булькают голодные рыбки, которые твоего червячка так и ждут, так и ждут…»

«И он прав, и он прав, – думал Знайка, снова переворачиваясь на левый бок. – Но все-таки свиньи…»

Кастрюля опять захрапел.

– Ах, чтоб тебя! – разозлился Знайка, ударяя повара флейтой по спине. Кастрюля-то замолчал, а Знайка вдруг заметил, что блеснувшая в темноте флейта, кажется, погнулась.

– Надо же, флейта погнулась, – прошептал ученый-мэр. – А, ничего! Напильник починит. Или, там, Молоток… – пробормотал он, зевая. – А все-таки, что же делать с охотником Патроном?… в патронташ его… в патронташ…

Ученый засыпал, и мысли его перемешивались в голове, как овощи у повара Кастрюли в супе. И уже в самое последнее мгновение перед сном ученый придумал. И, перегнувшись, словно креветка, пополам, сел на кровати.

– Зве-ро-люб! – шепотом воскликнул ученый. – Никакой не Патрон, а Зверолюб! Охотник Зве-ро-люб… и не охотник вовсе, а… а… лесник. Лесник Зверолюб!

– А кто тебе сказал, что с новым именем он не останется прежним заядлым охотником и стрелякой? – спросил самого себя ученый.

– А посмотрим! – отвечал ученому мэр.

– Это надо еще проверить, – сомневался ученый.

– А проверим! – отвечал мэр. – Да я же всегда говорил, например, что этого противного Ворчалина надо переименовать… переименовать в… в Смеякина! И будет он смеяться. А Растеряку в Находилку. Тогда от него, по крайней мере, хоть польза какая-то будет. А этих двух балбесов Авоськина и Небоськина – в Убеждёнкина и… и… – а, потом допридумаю! Пусть пока оба будут Убеждёнкины: Убеждёнкин первый и Убеждёнкин второй. А Пустомелю назовем… назовем… Не важно.

Ученый вскочил и забегал между кроватей, на которых спали коротышки. В окно светила полная луна. В комнате было душно. Знайка подбежал к окну и распахнул его. В спальню ворвался свежий воздух.

– Свежая мысль, свежая научная мысль! – бормотал ученый. – Ах, что за воздух! – радовался он и тут же возмущался: – И что это у нас в городе за имена такие вообще! Пустомеля, Шмунтик, Гнобик… Имена должны быть полезные, вот как у меня – коротко и ясно: Знайка. Или, хотя бы, у врача: Таблеткин. Вообще, пора его тоже переименовать из доктора во врача. Что это за доктор такой – так в прошлом веке говолили. То есть, говорили.

Язык его от возбуждения заплетался.

– Врач Таблеткин! – возвестил Знайка. – Красиво и лаконично.

Знайка стал думать, кого еще можно переименовать, и понял, что тут работы непочатый край. Имена коротышек должны быть полезными, тогда каждый носитель имени станет полезным членом общества. А так – половина из них бесполезные, а другая половина – еще и вредные. Этот Гнобик, например, или хулиган Кривляка, или Шмунька – что это еще за Шмунька такая? Вот Кнопочка – совсем другое дело, или там, какая-нибудь Посудомышка.

– Великий Архимед! – радостно шептал ученый. – Да ведь это же настоящий переворот…