Читать книгу - "Пропавшая книга Шелторпов - Анна Свирская"

Не невеждой, нет. Он написал, что не ожидал от Этериджа той тонкости, которую встретил в его рассказах. Они необычны и по форме, и по идеям и написаны явно хорошо образованным человеком. Не просто начитанным и много знающим, здесь нечто другое… Сам склад характера, мировосприятие.

– У него было время получить какие угодно знания. Он же был парализован, только и мог, что читать…

– Допустим, но что делать с почерком?

– А что не так с почерком?

– Капитан Этеридж писал, но с трудом. Он вряд ли бы в этом состоянии решил заняться каллиграфией. Почерк явно был выработан ещё в школьные годы. Я всегда обращаю внимание на почерк, не знаю, почему пропустила сейчас… Этеридж родился в 1891 году, пошёл в школу позднее других из-за семейных обстоятельств, предположим, что в восемь лет. В 1899 году в школах редко обучали «спенсериану». Скажем так, ему уже вообще не обучали. Может быть, те, кто учился дома или в дорогих школах, вроде Хэрроу, посещали специальные занятия по каллиграфии, но на обычных уроках чистописания тренировали другое начертание букв, такое же, как сейчас. Это так называемый гражданский или чиновничий шрифт, или шрифт Вера Фостера[26]. Я специально посмотрела сегодня энциклопедии в библиотеке: прописи, по которым я занималась, даже старше, чем я думала. Фостер отпечатал их впервые почти сто лет назад, в тысяча восемьсот шестьдесят пятом, и за первый год продал миллион копий, представляете? Через двадцать лет гражданский шрифт полностью вытеснил «спенсериан» из школ.

– Так, я это всё понимаю. Вы хотите сказать, что Этеридж не должен был иметь такой почерк? Но мало ли где он мог научиться…

– В дорогой школе или дома. К примеру, ваш дядя Родерик так писал, – сказала Айрис. – В целом нет, конечно, это слишком долго, но когда ему нужно было написать какой-то заголовок или поздравление, он переходил на «спенсериан».

– Дядя Родерик, кажется, учился дома.

– Он сын графа, понятно, откуда у него всякие аристократические навыки вроде «спенсериана» и верховой езды. Откуда они у Питера Этериджа? Я попробовала найти что-то про школу, где он учился, Севингтон, и ничего не нашла. Она либо очень маленькая, ближе к частному пансиону, либо ничем не примечательная. Самая обычная школа. Знаете, я даже подумала, а не сам ли лорд Шелторп сделал эту надпись? Не знаю зачем, но вдруг? Но потом вспомнила, что я видела книгу с автографом у профессора Ментон-Уайта, и почерк был похож. Такое характерное начертание, буквы чуть сплющены. А ту книгу подписали ещё до войны, в тридцать восьмом или тридцать девятом году.

– И что всё это значит?

– Пока непонятно. Просто странность. И если я найду ей объяснение, то, может быть, пойму, почему именно Этеридж. Почему лорд Шелторп вдруг поехал к нему и провёл два или три дня в Этеридж-Хаусе? И поэтому я хочу съездить в ту школу. Обычно они хранят много информации о выпускниках, особенно если те чем-то прославились. В моей школе можно было найти кучу всего интересного даже про юных леди, которые обучались там в восемнадцатом веке, и про их преподавательниц, и про распорядок дня, и целые стопки тетрадок.

– У вас, наверное, была хорошая школа. Что-то вроде Итона или Хэрроу, только для девочек.

– Не до такой степени, конечно, но хорошая.

– В Севингтоне всё может быть иначе.

– Они сделали подписной лист, когда узнали, что Этеридж сильно ранен. Возможно, он у них считается одним из знаменитых выпускников… К тому же всё это происходило не в восемнадцатом веке, а всего лишь сорок с чем-то лет назад.

– А эта школа вообще существует? За сорок лет она могла закрыться. Поэтому вы и не находите ничего про неё, – предположил Дэвид.

У Айрис в груди как будто что-то оборвалось и рухнуло вниз. Она об этом не подумала. Не подумала, что школы вообще может не быть. Ей так понравилась мысль поехать туда, найти что-то про Этериджа, понять, чему и как он учился, на самом ли деле он был не особенно образованным человеком, или это Родерик Шелторп тешил своё аристократическое самолюбие, мелочно прохаживаясь по недостаткам других людей. С его точки зрения недостаткам.

Но даже если школа закрылась, есть архивы, есть люди, которые там учились… Нет, это слишком. Дэвид подумает, она повредилась рассудком, да она и сама понимает, как это будет выглядеть со стороны. Рыться в архивах ради проверки чего-то, что к убийству сэра Фрэнсиса не имеет прямого отношения, – это уже что-то нездоровое. Бессмысленная трата времени и сил. Одержимость.

– Я попробую позвонить туда, – сказала Айрис. – Вряд ли в Севингтоне много школ. Меня или соединят со школой, или скажут, что такого абонента нет.

После обеда Айрис именно так и сделала – позвонила на коммутатор и попросила соединить со школой-интернатом в Севингтоне, Оксфордшир. Пока телефонистка созванивалась с оператором в Севингтоне, Айрис вся извелась: и потому, что переживала, что нужной школы в Севингтоне не окажется, и потому, что звонок наверняка стоил дорого, а время шло. В Эбберли она не сильно задавалась такими вопросами, а здесь, наслушавшись разговоров про строгий учёт всего, опасалась, как бы леди Шелторп не учинила расследование, кто звонил в соседнее графство. Айрис, разумеется, созналась бы и возместила расходы, но лишь с большим трудом представляла, как она торжественно передаёт графине Шелторп шиллинг и восемь пенсов – вряд ли разговор займёт больше двух минут и будет стоить дороже.

Это было одновременно и смешно, и неловко.

– Соединяю, – проговорила наконец телефонистка.

– Я вас слушаю, – раздался молодой звонкий голос.

Айрис заранее продумала, что сказать, но, разумеется, растерялась.

– Простите, что звоню в воскресенье. Понимаю, что у вас выходной… – зачем-то начала она.

– Это школа с проживанием, у нас нет выходных.

– Да-да, я знаю! Я хотела бы уточнить, могу ли я посетить вашу школу. Я студентка из Сомервиль-колледжа в Оксфорде и исследую биографию Питера Этериджа. Он ведь учился у вас?

– Простите, я этого не знаю. Возможно, так и есть.

– Так я могу приехать? Я бы хотела узнать, как велось преподавание в конце прошлого века.

– Какой интересный вопрос… – замялась девушка. – Даже не знаю, я просто дежурный воспитатель.

– Но я ведь могу поговорить с кем-то, кто может мне рассказать что-то из истории школы?

– Ну, я думаю… Я думаю, вы можете поговорить с директором.

– Хорошо. Смогу я попасть к нему завтра?

– Да, после десяти, когда он закончит утреннее совещание. Но я не его секретарь, не могу знать точно.

– А по какому номеру мне позвонить, чтобы