Читать книгу - "Перри Мейсон. Дело об изъеденной молью норке. Дело об одинокой наследнице - Эрл Стенли Гарднер"

— Я… я просто ходила туда.

— Хватит играть с нами. Вы вошли внутрь. Эта свидетельница видела, как вы спускались по лестнице и выходили из дома. Она вас описала. Ей показалось, что что-то не так, и она следила за всеми, кто входил и выходил. У нас есть весь график. Время зафиксировано! Если вы попытаетесь что-то утаить, то окажетесь за решеткой. Если же вы все честно нам расскажете, мы постараемся вам помочь. Почему бы вам не признаться, что вы заходили в квартиру Розы Килинг?

— Я… я с ней не виделась.

— Что вы имеете в виду?

— Она…

— Продолжайте.

— Мы ничего не добьемся от этой дамочки, — раздраженно сказал сержант Холкомб. — Она ходит вокруг да около. У нас есть вся информация. Благодаря нашей свидетельнице мы знаем, кто там был, и время, в которое они приходили и уходили.

— Она была уже мертва, когда я зашла! — в отчаянии воскликнула Марлин Марлоу.

В комнате наступила тишина. В воздухе чувствовалось напряжение. Никто не двигался. Все молчали. Казалось, что какое-то мгновение никто даже не дышал.

Марлин Марлоу в отчаянии продолжала:

— Я пришла туда, чтобы с ней встретиться, поднялась в квартиру — и она была уже мертва.

— Как вы вошли?

— У меня был ключ, но мне не пришлось им воспользоваться: дверь оказалась открыта.

— Кто дал вам ключ?

— Роза. Она хотела поиграть в теннис и дала мне ключ, чтобы я прямо заходила и поднималась к ней.

— А что вы с ним сделали?

— Оставила на столе.

— А где он теперь?

— Не знаю. Думаю… кто-то мог его взять. Кто угодно мог его взять.

— Конечно!

— Я говорю вам, кто угодно!

— Ладно, давайте на какое-то время забудем о ключе. Как развивались события, когда вы вошли?

— Она была мертва.

— Почему вы нам раньше этого не сказали?

— Я… не хотела быть замешанной в это дело.

— Теперь замешаны. Выкладывайте все начистоту. Что произошло дальше?

— Она лежала на полу так же, как… как вы нашли ее.

— Продолжайте, продолжайте, — сказал ехидный голос. — Не забывайте, что у нас есть сведения обо всех, кто входил и выходил. Мы хотим знать правду без всяких увиливаний. Объясняйте, пока мы еще слушаем ваши объяснения.

Марлин призналась в отчаянии:

— По моей просьбе пришел мистер Мейсон.

Еще раз последовало напряженное молчание.

— Продолжайте, — опять сказал ехидный голос.

Когда все внезапно замолчали, Марлин Марлоу поняла, что дала им информацию, которой раньше у них не было, что все специально подстроено.

— Я не собираюсь вам больше ничего рассказывать, — заявила она.

— Интересно, — опять послышался ехидный голос. — Она сама себя сажает в ловушку, признается, что оказалась в комнате с убитой и находилась там, когда совершалось преступление, а затем заявляет, что не хочет это с нами обсуждать. Наши желания расходятся.

— Меня не было там в это время!

— Нет, была, дорогуша. Не пытайтесь теперь врать. Уже слишком поздно.

— Я говорю вам, что нет!

— Да, вы утверждаете, что пришли позднее. А куда вы спрятали нож?

— Я ничего не знаю ни о каких ножах. Я не имею никакого отношению к убийству. Я…

— Итак, вы позвонили Перри Мейсону, — прервал сержант Холкомб. — А что сделал он?

— Я уже сказала вам, что больше ничего говорить не собираюсь. Если вы хотите получить от меня заявление, то я настаиваю, чтобы присутствовал мой адвокат.

— Нет смысла запирать конюшню, когда лошадь уже украдена, — снова послышался голос Холкомба. — Вы признались, что были там, позвонили Перри Мейсону и уговорили его прийти. Ну и что вы вдвоем напридумывали? Как Мейсону удалось вас оттуда вывести?

— Я не собираюсь ничего больше говорить.

— Вы утверждаете, что позвонили Мейсону. А почему же тогда на телефонной трубке не осталось ваших отпечатков?

Марлин Марлоу плотно сжала губы.

Со всех сторон сыпались вопросы. Ее глаза устали от безжалостного яркого света. Уши болели от слов, раздражающих барабанные перепонки. Нервы были напряжены до предела после полученной встряски. Ей хотелось сжаться в комок, словно на нее обрушился град ударов.

— А что вы скажете насчет письма от Розы Килинг? Что вы с ним сделали? Почему вы его уничтожили? Кто вам посоветовал его уничтожить?

Она пыталась сохранять внешнее спокойствие.

— Хватит молчать, — снова обратился к ней Холкомб. — Давайте выкладывайте все остальное. Вы же знали, что, если она изменит свои показания, вам не видать наследства. Чтобы она не смогла этого сделать, вам оставалось только одно — убить ее.

— Да, — подтвердил ехидный голос. — В этом случае вы смогли бы воспользоваться ее показаниями во время первого слушания дела по утверждению завещания.

Марлин Марлоу продолжала молчать.

— Обратите внимание, что она этого не отрицает, — издевался голос. — Мы обвинили ее в убийстве, и она этого не отрицает. Запомните это.

— Я отрицаю! — закричала Марлин.

— Да? Мы думали, вы прекратили говорить.

— Я отрицаю, что убила ее.

— Но признаете, что находились в квартире, когда Роза Килинг уже была мертва, и не поставили об этом в известность полицию?

— Я…

Она внезапно поняла, что ее опять хотят загнать в ловушку и заставить сделать еще какое-либо признание, и снова сжала губы.

— Продолжайте, — подбадривал сержант Холкомб. — Выкладывайте все до конца.

Она молчала, содрогаясь внутри, но стараясь внешне сохранять спокойствие.

— Хорошо, — сказал сержант Холкомб. — Впустите фотографов из газет.

Открыли дверь. В комнате появилась масса людей. Кто-то обратился к Марлин Марлоу:

— Поднимите чуть-чуть голову, Марлин.

Замелькали вспышки, но ее глаза уже привыкли к яркому свету, поэтому она практически не обращала на них внимания.

Вспышки следовали одна за другой. Фотографы пытались сделать снимки с разных ракурсов, затем к ней обратился один из репортеров:

— Не хотите ли сделать заявление, мисс Марлоу? Это возможность донести до читателей ваши слова.

— Никаких заявлений, — сказала Марлин.

— Не упрямьтесь, мисс Марлоу. Вы ведете себя глупо. Такое поведение вам только навредит. От общественного мнения многое зависит, а оно, в свою очередь, здорово полагается на первое впечатление. Пусть читатели узнают вашу версию в самом начале. Посмотрите, сколько убийств совершается женщинами, которым потом удается выкрутиться. Они с самого начала доверяли читателям газет.