Читать книгу - "Тест на доверие - Галина Владимировна Романова"

– Ага. Надеюсь.

– Зря, Лунина, ты надеешься. Это один процент из ста, что ты попадешь.

Отодвинув ее правой рукой подальше от стола, Смирнов принялся осматривать и ощупывать вещи Лебедева. Начал с ботинок. И каблуки подергал, и шнурки вытащил, и стельки. Все разложил аккуратно в сторонке. Потом ремень, брюки, рубашку, пиджак.

– Оп-па! – что-то нащупал в правом кармане пиджака Гарик. – Может, тебе даже и повезет, Лунина.

– Что там? – вытянула Маша шею.

Гарик достал из кармана скомканный в шарик шуршащий целлофан. Взял щипцы и принялся разворачивать шуршащий шарик на столе. Внутри обнаружилась бумажка три на три сантиметра, на ней мелким шрифтом название изделия: «Очки пластиковые, солнцезащитные», с артикулом и заводом-изготовителем, от руки написана цена. И вот сверху это все дело припечатано штампом торговой точки с адресом и указанием фамилии индивидуального предпринимателя.

– Лунина, снимаю шляпу! – вытаращился на нее Смирнов. – Видал везунчиков, но чтобы так!

– Что там? Что там, Гарик? – Она бегала за его спиной, пытаясь заглянуть за его широкие плечи.

– А там, Лунина, упаковка от этих вот самых очков. И этикетка от них. И точный адрес ларька, где твой самоубийца эти очки купил. Не знаю, что тебе это даст и даст ли вообще что-то, но это везение, Машка. Пиши адрес и шагай отсюда, стану твои вещички изучать…

Записывать ничего не нужно было. Адрес ей был известен. Торговый ларек был расположен метрах в двадцати от той скамейки, на которой умер Лебедев, получив смертельный удар в сердце. Был ли тот удар нанесен убийцей или рукой самого Лебедева, ей еще предстояло выяснить. Но что-то подсказывало Маше, что это будет самое загадочное, самое запутанное дело, с которым ей пришлось столкнуться за недолгие годы службы в полиции.

Чувствуя приятный холодок под ребрами, она понимала, что готова!

Глава 6

– Ты скоро свихнешься со своей подозрительностью.

Муж выглянул из-за газеты, сидя за завтраком. Причем не весь выглянул, а только верхней половиной лица. И в глазах застыло выражение…

Она назвала бы его очень скверным для себя. Оно – это выражение – таило в себе искреннее удивление и усталое презрение. О, она умела его читать – это выражение его глаз. Прожили вместе два десятка лет! И как он ни старался, скрыть своего к ней отношения не мог даже за завтраком. Что уж говорить о постели! Там он, едва опустившись на свою половину кровати, сразу поворачивался к ней спиной. И стоило ей положить свою ладонь ему между лопаток, сразу дергался, как от удара током, и принимался ныть, что устал, что был тяжелый день, что начальник достал. Не говоря ни слова, ладонь свою она с его спины убирала.

Так продолжалось уже очень давно. Полгода точно, если не больше. Она не была дурой и не собиралась сходить с ума со своей подозрительностью, как он утверждает, но факты были налицо: ее муж к ней охладел совершенно. И это был самый лучший сценарий при теперешнем скверном положении вещей. Хуже было бы, если бы у него кто-то появился.

Женщина! Чужая, посторонняя, опасная! Ее появления в их семейной жизни она боялась больше всего. Потому что знала: сразу проиграет. Любой из тех, которые вьются возле чужих гнездышек с намерением вытолкать наседку. Для них – для хищниц – это обычное занятие. Они выходили на охоту подготовленными, в полной боевой амуниции: красивые тела, модная одежда, дорогие прически и макияж.

Она – Наташа Голубева – не обладала красивым телом. Уже не обладала, исхудав до измождения после долгой противной болезни. Из-за нее, проклятой, пришлось оставить любимую работу корреспондента одного из центральных новостных издательств. Весь любимый гардероб раздать или распродать. Устроиться куда взяли, а не куда хотелось.

На модную одежду теперь не хватало. Прически на ее поредевших волосах не держались. А макияж на изможденном лице зачастую смотрелся клоунским раскрасом.

И могла ли она после этого конкурировать с хищницами? Нет конечно. Поэтому и помалкивала, когда муж бывал ею недоволен. И не приставала в постели, и претензий ему не выкатывала. Может, и правда устал.

Но сегодня за завтраком, когда она хорошо поставленным голосом и без лишней «воды» рассказала ему о случившемся, он своим замечанием ее просто взбесил. И это она еще опускает тот факт, что час готовила ему вкусный завтрак с его любимыми фаршированными яблоками, блинчиками, кашкой на пару, вишневым киселем. Она час торчала у плиты, а он газетой от нее отгораживается! И она подозревала, что за этой газетой он прячется, чтобы беспрепятственно переписываться с кем-то по телефону. Движения его пальцев за тонкой газетной ширмой угадывались.

– Я не свихнулась! – Она ударила кухонным полотенцем по газете, складывая ее пополам.

Точно! Она угадала! Экран телефона светился открытым чатом. Вот сволочь, а!

– Я просто излагаю факты. С кем ты переписываешься, Аркаша?

Наташа протянула руку к телефону, но муж оказался проворнее. Схватил мобильник и тут же сунул его в карман тренировочных штанов.

– Ни с кем. Это по работе, – произнес он скороговоркой и ткнул вилкой в тарелку с блинчиками. – Завтрак потрясающий, дорогая моя. А вот кисель очень сладкий. И…

– Плевать! – Она села напротив за стол, хотя почти никогда так не делала, выполняла роль официантки за завтраком. – Не нравится – не пей. Вылью.

Такой реакции он не ждал. Опешил. Рассматривал ее минуту, потом выдохнул:

– Да-а, ты чего-то с катушек срываешься совершенно без причины.

– Человека на моих глазах убили, а ты это не считаешь причиной для моей нервозности?!

Наташа вытаращилась на мужа, впервые посмотрев на него глазами стороннего наблюдателя.

А за что, собственно, она держится? Почему позволяет так с собой обращаться? Лишнего веса в Аркаше килограммов тридцать. Вечно недовольное выражение лица. Бреется два раза в неделю. Поговорить с ним давно уже не о чем.

– Почему сразу убили? – Он что-то такое понял в ней и сразу принялся примирительно улыбаться. – Сама сказала, что полицейский с тобой говорил и заверил, что мужик самоубийца.

– Полицейский скажет! – фыркнула Наташа. – Ему лишь бы дело побыстрее закрыть. Потому что «висяк» откровенный. Никто ничего не видел. Камеры ту скамейку не видят.

– Как это никто ничего не видел? Там народу в это время тьма.

– Хороший свидетель – это один свидетель. Если два-три, показания разнятся. Если толпа, значит, свидетелей нет вообще. Толпа безлика и слепа. Да и найди попробуй того, кто там проходил в тот момент. Даже если он и попал в обзор другой видеокамеры. Человек не