Читать книгу - "Тест на доверие - Галина Владимировна Романова"

Она и не собиралась. Ее коллеги наверняка тут изрядно потоптались. И вряд ли за собой подмели.

– Документы и записка в деле, – проговорила Маша, встав у сейфа. – С этим мне еще надлежит ознакомиться. Сейчас меня интересует содержимое сейфа вашего отца.

– Да, конечно. – Он осторожно ее потеснил, достал ключ, сунул его в замочную скважину. – Прошу…

Сейф был пуст. То есть не совсем, конечно. Слева было немного наличности в рублях. Справа лежала коробка красного дерева. Надев перчатки, Маша взяла ее в руки, открыла.

– В ней хранился пистолет? – уточнила она, показывая пустое нутро, отделанное бархатом.

– В ней. Там вот разрешение на оружие, – ткнул пальцем Лебедев в свернутый вчетверо лист бумаги, зафиксированный широкой резинкой.

Маша достала, ознакомилась.

– Все так. – Она вернула документ на место. – Мне придется изъять это как вещдок. Не можете никого пригласить из соседей, чтобы все по форме было?

– А просто так нельзя? – поморщился он болезненно.

– Нет. – Маша была категоричной. – Вот видите, на бархате, в выемке, где хранился пистолет, следы, схожие со следами на одежде вашего отца. Предполагаю, что они от оружейной смазки. Чтобы подтвердить мои предположения, нужна экспертиза.

– И что она даст, ваша экспертиза? – махнул он рукой.

– Если экспертиза установит, что следы вещества идентичны, значит, ваш отец таскал какое-то время за поясом брюк пистолет. Если повезет, то экспертиза установит, сколько времени масляным следам на одежде.

– И дальше что? – Он смотрел на нее пустыми глазами.

– Если предположить, что в день смерти у вашего отца за поясом был пистолет, то возникает резонный вопрос: куда он подевался? Может, он взял его с собой, чтобы покончить жизнь самоубийством на глазах у брата. И даже пытался войти в ресторан, когда тот там обедал. Но его не пустили. Ваш отец сел на скамейку напротив входа и…

– И? – поторопил ее Лебедев, когда она замолчала.

– И дальше все пошло не так. – Маша вернула коробку в сейф. Дождалась, когда Лебедев его запрет, и приказала: – Ступайте за соседями. Будем оформлять выемку…

Когда она заявилась к эксперту Смирнову с пакетом вещей и деревянной коробкой из-под оружия, он сидел, уставившись в свой компьютер и таская деревянными палочками из коробки какую-то пахучую еду. Длинные дреды Гарика Смирнова сегодня были стянуты резинкой на затылке. Белый халат, а он каждое утро облачался в чистый, уже был в пятнах на груди. И Маша подозревала, что это следы от еды, которую Гарик таскал из коробки.

– Здрассте вам, Гарик. – Она опустила пакет с вещдоками на широкий лабораторный стол. – Вам прибыло.

– Ща, погодь. – Он продолжал таращиться в монитор, не замедлив своих действий: палочки мелькали между коробкой и его ртом как заведенные.

– Погожу, – кивнула Маша, подошла и встала за его спиной, принюхалась. – Утка по-пекински с пряным рисом?

– Так точно, старлей.

Он по-прежнему не отводил взгляда от монитора, по которому скакали лишь цифры. Что он видел в этом хаотичном цифровом марафоне, даже догадываться не стоило. Смирнов был гением, совмещал сразу две должности: эксперта-лаборанта и сисадмина. И в том, и в другом равных ему не было. Все об этом знали. И много шалостей ему прощали. Например, неопрятный внешний вид, длинные волосы, дреды, прогулы по понедельникам, если выходные выдались веселыми. И даже то, что он мог игнорировать явившегося к нему по делу сотрудника отдела потому, что ест или за цифрами наблюдает, прощалось ему тоже.

Маша отошла в сторонку, села на стульчик – старый, с маленьким круглым сиденьем, вращающимся на одной ноге. Попробовала его на прочность, крутнувшись пару раз. И засекла время. У Гарика существовал рекорд: ровно час он однажды так же вот пялился в экран, пил чай и употреблял пряники с малиновой начинкой – его любимые.

Ей сегодня повезло. Скачки цифровой вакханалии закончились через десять минут.

– Отлично! – прошипел Гарик, смял коробку, выбросил ее в корзину под ногами, вытер рот и руки салфеткой и только тогда к ней повернулся. – Нуте-с, старший лейтенант Мария Лунина, что у вас? Что за хлам на столе?

– Там одежда, Гарик. Самоубийцы с бульвара. Дело нам спихнули из соседнего отдела.

– Слышал, – кивнул он. – А шмотки его мне зачем, если он сам себя?

– Заточкой? В сердце? Серьезно? – фыркнула она и еще раз крутнулась на ветхом стульчике. – И это притом что у него пистолет имелся?

– А, вот как! – Гарик схватился за кончик своего дреда и принялся накручивать прядь не очень чистых волос себе на палец. – А на шмотках что, кроме крови? Что ты там обнаружила? Ты же что-то обнаружила, въедливая наша.

– А там, Гарик, на рубашке, подкладке пиджака и брюках, в которых он был на момент смерти, странные масляные пятна. А пистолет, на который у него имелось разрешение и который всегда хранился в сейфе у него дома, отсутствует. Его нет в коробке, и при Лебедеве он не обнаружен.

– А пятна на одежде есть?

– Именно! И точно такие же пятна имеются на внутренней бархатной поверхности коробки, где все время хранился пистолет.

– Хочешь, чтобы я их сличил?

– Так точно, Гарик.

– Хорошо, окажется, что они идентичны и оставлены одним и тем же оружием, дальше что? Он, может, в этой одежде неделю ходил до самой своей смерти. А то и месяц. И оружие таскал везде с собой потому, что кого-то боялся или место выбирал, где застрелиться.

– Чего тогда не застрелился?

– Не так просто это сделать, Машка, – вывернул нижнюю губу Гарик. – Можно долго собираться и…

– Посмертное письмо, оставленное им сыну, датировано днем его гибели. Чего это он с пистолетом ходил по городу, если помереть собрался тем днем, когда и помер?

Гарик замер, взгляд застыл.

– Согласен, – кивнул он, встряхнувшись. – Ладно, посмотрю, что можно сделать. Вываливай свое барахло, осмотрим вместе. Предварительно.

Маша послушно вытряхнула из пакета вещи, взяла предложенные Смирновым перчатки, две ее дежурные пары уже были выброшены. Натянула с трудом – размер был не ее. Разложила все на лабораторном столе.

Гарик стоял в стороне со скрещенными за спиной руками и пока ни к чему не притрагивался.

– Да, и еще очки. – Маша положила солнцезащитные очки в стороне от одежды.

– Странные очки, – пробормотал Гарик, поддел за дужки пальцами в перчатках, повертел так-сяк, к глазам поднес. – Откровенно дешевая вещь. Как-то не вяжется с остальным гардеробом. У дяди даже нижнее белье дорогое, и тут эти очки…

– Да, Гарик! И я о том же.

– А ты чего радуешься-то, не пойму? – покосился он на нее с прищуром. – Надеешься, что он их