Читать книгу - "Мертвая цепочка - Николай Иванович Леонов"

— Диану Эльс вы ликвидировали не в одиночку…

Совеков перебил:

— Как же? Эта дура наглоталась успокоительных, к слову, зараза, дорогих и приличных по качеству… а я просто потом тихонько помог ей.

Далее оперуполномоченный стих, рассматривая документы, вновь пробегая глазами по строчкам, но голос подал все это время молчавший второй оперативник:

— В чем смысл таблички, которая была на шее у Сицкого?

— М-м-м… ну, об этом мало кто знает, но вы, вероятно, даже не догадывались, откуда произошла эта фраза, что была написана там?

Играть в «угадайку» сотрудники не собирались, а ждали соответствующего объяснения от сына Сицкого.

— Моя мать, не выдержав безденежья и постоянных обещаний отца в том, что «скоро все будет хорошо», дойдя до точки кипения, поставила его перед выбором, мол, на все поступки есть свои жертвы. И здесь либо я и сын — и ты находишь другую, более презентабельную и оплачиваемую работу, либо театр и карьера лицедея, а значит, катись на все четыре стороны, а ребенка я сама как-нибудь вытяну. На следующее утро, со слов матери, она обнаружила записку со словами: «Театр требует жертв!» Вот так чаша весов с амбициями отца перевесила семью, детство другого человека и возможность хоть раз в жизни произнести вслух слово «папа».

Стоит упомянуть, что Совеков вызывал неопределенные чувства — его история действительно печальна и не могла оставить кого-либо равнодушным. Однако Гуров считал, что у всех ситуаций, у всех жизненных трудностей, крутых поворотов и судьбоносных виражей есть альтернатива. Всегда можно выбрать другой путь, предпочесть иной выход. Но если ты слаб духом, если в тебе нет ни капли мужества и самоуважения, ты выберешь наиболее легкую дорогу, где не придется расти вверх — ведь для этого нужны силы, нужно что-то делать, стараться, в конце концов. Кому-то порою проще… но проще — не значит правильно. Свою дорогу полковник протаптывал сам, хотя путь порой был крайне тернист и непрогляден. А тяжело в этом мире всем. Главное — каков будет твой выбор. И так каждый день.

Вопросы еще оставались, однако главные моменты удалось записать на все имеющиеся носители, потому Гуров, потянувшись и слегка разминая затекшие плечи, далее приказал конвою, ожидающему за дверью:

— В браслеты и увести!

Двое служивых заковали парня и резко дернули того со стула.

И все-таки Егор Совеков при этом не казался печальным или раздосадованным происходящим… а, почти оказавшись на выходе… подмигнул оперативникам и вновь засмеялся…

Истеричный смех разносился по коридорам отдела, покуда не сошел на нет.

Глава 8

— Ага-ага, а дальше?

— Ну, что дальше…

Мария, суетясь подле кухонного гарнитура, резво схватила чайник с плиты и подлила горячей воды в чашку супругу. Лев Иванович неторопливо попивал чай, в это время расфокусированно глядя в окно, оттого Маша не совсем понимала, рассматривает ли муж то, что происходит на улице, или же его привлек узор занавесок, кои на той неделе она прикупила и повесила…

— Заметил все-таки? — довольная собой, выбором и собственным вкусом, вопросила она.

— Что заметил? — хмуря брови и переводя серые глаза на супругу, неоднозначно дернув плечом, бросил в ответ Гуров.

— Ой, все!

Вафельное полотенце полетело на стул.

— Ты совсем погряз в своей работе! Ну сколько можно-то уже, а? Лева, ау-у-у! Я здесь, в реальном мире, ты видишь меня? — в сердцах бросала Мария. — Или, быть может, мне форму на себя напялить, погонами покрутить, чтобы ты заметил меня?

— Да что ж ты верещишь-то? Занавески? Еще неделю назад заметил. Что маникюр себе сделала — заметил, что выглядишь отдохнувшей, красивой и посвежевшей — тоже заметно невооруженным глазом…

Женщина, не успев насупиться, слегка опечалилась. Убрала мокрое полотенце, расправив его и повесив на ручку духовки, а затем села на стул, рядышком.

— Устал?.. — спросила она, мягко поглаживая руку и заглядывая в глаза.

— Как собака, ей-богу…

— Прости… вспылила.

Полковник качнул головой и продолжал бесцельно смотреть вдаль. За окном порядком стемнело, но все еще были видны очертания домов и крыш, каемки которых кусали лучи уходящего на сон солнца. Из-за приоткрытой створы окна доносились с улицы веселый смех играющих на площадке маленьких ребятишек и считалочки детворы постарше. Чем дольше он вот так сидел и ощущал ласковые прикосновения родного человека, тем с каждой минутой все сильнее настигало некое умиротворение. Хотелось вобрать полную грудь воздуха, а затем одним залпом выдохнуть все, что успело накопиться за эту трудную неделю. Весь стресс, все увиденное и пережитое, чтобы все перемололось, растопталось и развеялось пеплом.

— Ну, что дальше… дальше ребята завтра поедут устраивать обыск. Что найдут, то пришьем к делу.

— Выходит, все-таки был материальный аспект?

— Вообще да, но… впрочем, забудь. Давай уже все-таки сменим тему?

Супруга согласилась.

— Как театр, скоро откроют?

— Как поговаривают, Аристарх Савельевич получил хорошую компенсацию и помощь от спонсоров после произошедшего. На самом деле он сам глубоко переживал за то, что решил пойти на столь опрометчивый шаг, и не может себе простить этот проступок… он очень-очень дорожит театром и всеми нами… — Маша расстроенно вздохнула. — Но вообще, пообещали открыть уже в середине или конце следующей недели. Так что еще какое-то время я буду в мини-отпуске.

— Отличная новость, и у меня завтра выходной! Какие предложения?

— Может, тогда весь день будем гулять и просто наслаждаться скорым приходом лета, а вечером глянем какой-нибудь фильм?

Весь дальнейший вечер прошел за милой беседой и обсуждением планов. Однако, уже ложась в постель, опер долго не могу уснуть. Его вновь посетило то царапающее чувство, что что-то не так. Они вновь где-то обсчитались. Не с Совековым, нет, но что-то упустили из виду. Нечто будто очевидное, но тем не менее скрытое от глаз…

День выходного пошел Гурову на пользу, он даже успел немного загореть под весенним палящим солнцем, а сегодня и вовсе все каналы по метеорологии передавали жару, ближе к тридцати градусам в тени.

Духота стояла неимоверная. Подъезжая к управлению, полковник никого на улице не обнаружил, хотя ютиться и блуждать подле крыльца и в месте для курения после завтрака у местных товарищей уже было в некотором роде как традицией. Зайдя внутрь, он понял, в чем дело.

На контрольно-пропускном пункте никого из сотрудников не оказалось и место дежурного пустовало. «Непорядок», — констатировал опер. По коридорам шастали незнакомые граждане в форме рабочих и суетливо таскали оборудование.

— И вам в офис поставят, поговаривают!

Гуров обернулся, подал руку Димке, который впервые, сколько Гуров того помнит, был не в толстовке, а в белой футболке.

— А чего это Орлов у нас так