Читать книгу - "Любовь по контракту, или Игра ума - Карина Тихонова"

– Красиво! – похвалила Маринка. – У тебя талант.

Я снова перебросил рычажок, закрепив леску, немного опустил сигнализатор, чтобы он повис, наклонившись закругленным концом к земле, положил верхнюю часть удочки на рогатину и сел на землю рядом с ней.

– А почему у тебя не клюет?

Маринка пожала плечами.

– Не знаю...Ты в хорошее место попал. Там, наверное, ямка, вот карпы и собираются. Запомни, куда кидал.

– Угу, – ответил я, не отрываясь от красной палочки, еле заметно качавшейся на леске.

Когда я вспоминаю этот день, то могу говорить о нем долго. Такого удовольствия, как тогда, я не испытывал очень много лет. Возможно, не испытывал с детства. Я поймал еще пять довольно крупных рыбин. Каждый раз, вытаскивая карпа из воды, я дрожал от радости и гордо демонстрировал свою добычу всем проходящим мимо рыбакам. Маринка смотрела на меня издали, прикрыв глаза ладонью, и смеялась. Еще два карпа сорвались с крючка у самого берега, несколько раз я не смог вовремя подсечь.

Проголодавшись, мы расстелили на земле газеты, вымыли руки и овощи минеральной водой, разложили по тарелкам наши яства и с бурным аппетитом набросились на еду. Курица с золотисто-коричневой зажаренной корочкой еще не успела остыть окончательно и показалась мне божественной. Чилийское вино в картонном пакете оказалось на удивление густым и пряным. Мы плеснули себе совсем немного на дно пластмассовых стаканчиков, но было так вкусно, что потребовалась добавка.

Мы сидели на бледной молодой траве, щурились от ярких солнечных лучей, потому что оба забыли очки, и неторопливыми глотками попивали вино. Заряженные удочки выстроились на кромке воды и берега, как образцово показательные солдаты, рыбы в садке совершали нервные, хаотичные движения взад и вперед. Громко отсчитывала время кукушка, теплый воздух пахнул цветением земли и деревьев, и на душу сошла такая благость, какой я до сих пор не знал.

Время от времени к нам подходили другие рыбаки и спрашивали, как идут дела. Мы пожимали плечами, иногда предъявляли любопытствующим садок с девятью рыбинами. Немного сетовали на плохой клев, желали удачи и снова оставались вдвоем. Несколько раз мимо нас проезжал на велосипеде охранник Саша, двойник генерала Казанцева. Он по-прежнему игнорировал меня, но я уже понял, что совершил бестактность, и не сердился. Маринка показала ему улов, он похвалил. Сказал, что в такой день, как сегодня, девять штук – это неплохо. Ничего, ответила Маринка, вот начнется жор... Они еще немного поговорили на непонятном мне полупрофессиональном сленге, и Саша укатил.

– Что такое жор? – поинтересовался я.

– Это время, когда у рыбы хороший аппетит.

– А когда он бывает?

– Летом. Или ближе к лету. Вода должна хорошо прогреться, тогда рыба охотно передвигается в ней, плещет, играет... Ну, и есть хочет. Только успевай забрасывать.

– Много ловишь? – спросил я с интересом.

– Килограмм по двадцать. Минимум.

– Не может быть! – поразился я.

Маринка пренебрежительно помахала рукой.

– Это что! Тут мужик целый день рыбу ловил, клев был отличный. Один садок он уже доверху набил, начал второй заполнять. И представь: у первого садка от тяжести лопнуло дно, и вся рыба ушла!

– Ничего себе! – ахнул я, потому что уже приобщился к радостям и горестям людей, сидевших на берегу с удочками. Когда у меня возле берега сорвались с крючка два карпа и, вильнув хвостами, ушли в глубину, я готов был кататься по земле от злости. Что ж говорить о беде такого масштаба?

Солнце уходило за верхушки деревьев, на берег наползала огромная тень. Стало прохладно. Мы облачились в куртки.

– Который час? – спросил я.

– Восемь, – ответила Маринка.

– Как?! – поразился я. – Уже?!

Время бежало так незаметно, что я перестал его замечать.

– Давай еще по одной вытянем и будем собираться, – предложила Маринка.

– Не хочется, – ответил я с сожалением.

– Надоело ловить? – неправильно поняла она меня.

– Уезжать не хочется, – пояснил я. Принес из машины сигареты и закурил. Маруська сидела возле удочек и медленно поворачивала голову, переводя взгляд с одного сигнализатора на другой.

Вдруг воздух, до этого момента «неподвижный, осмелел, проснулся и заворошил речные заросли у берега. Я поднял голову. Солнце почти совсем скрылось из глаз, но еще можно было заметить, что полоска горизонта налилась свинцовым, предгрозовым цветом. Пронесся сильный порыв ветра, словно великан шумно выдохнул воздух из огромной пасти.

– Будем собираться! – крикнула мне Маринка, обернувшись. – Погода портится.

Я выбросил окурок, подошел к ней и принялся сматывать леску. Мы выбивали кормушки, отцепляли крючки и складывали удочки. Ветер разошелся уже по-настоящему, и я заметил, что все остальные рыбаки торопливо повторяют наши действия. Вода зарябила множеством поперечных линий, щеки обдало холодом.

– Вытащи садок, – попросила Маринка. – Сможешь?

– Конечно.

Я осторожно прошел по бревну, достал из воды садок, похожий на авоську времен моего детства, только увеличенную раз в десять, принес его на берег и уложил на землю. Рыбы бились и подпрыгивали, стремясь освободиться, но сетка безнадежно удерживала их движения. Маринка принесла большой плотный пакет и велела:

– Подержи.

Опрокинула садок в пакет и вытрясла карпов. Аккуратно завязала горлышко пакета и сунула его еще в один.

– Чтобы машина не испачкалась, – пояснила она.

Мы постелили на ковровое покрытие багажника еще один слой целлофана и уложили все вещи. Потом собрали мусор в мешок и отнесли его к краю дороги.

– Никит, сядь за руль, – попросила Маринка.

– Устала?

Она кивнула.

Я уселся на водительское кресло и распахнул дверцу рядом с собой. Маруська запрыгнула на сиденье. Проезжая мимо тех, кто еще не успел свернуть свои удочки, я увидел, что ветер разбушевался вовсю. Короткие порывы рвали с рыбаков головные уборы, распахивали полы курток и перекатывали по берегу обрывки бумаги и целлофановых пакетов. Весенняя гроза налетела без предупреждения, перечеркнув солнечное сияние дня грозовыми молниями, и от этого природного хаоса в теплой машине было особенно уютно.

Черно-сизые облака накатывали так быстро, что небо, недавно темно-голубое, почти мгновенно изменило цвет. Внезапно небеса прорвались, и дождь хлынул на нас сплошным потоком. Дворники безостановочно двигались и, совершая поклоны в разные стороны, смывали с лобового стекла водные струи. Раскаты грома гремели, словно глас сурового проповедника, напоминающего нам о грехах. Поверхность пруда яростно атаковали дождевые капли, брызги отскакивали от воды, как