Читать книгу - "Игра души - Хавьер Кастильо"

В голосе его слышались отчаяние и мольба.

А потом произошло это.

Бледная кисть с тонкими пальцами взялась за край люка. За ней последовала худая рука и, наконец, голова Джины. Ее блестящие глаза, трепеща, встретились с глазами Тома. Он тут же узнал ее. В своих воспоминаниях он столько раз переживал те чувства, которые испытывал рядом с ней, столько раз видел чересчур яркие сны, где его снова охватывала нежность и подростковая любовь, с которой ничто не могло сравниться.

– Джина… – еле слышно произнес он.

– Джина… – сказал другой мужской голос, раздавшийся у входа в гараж.

Джим обернулся и увидел Итана. В правой руке парень держал нож, не верящий в происходящее взгляд застыл на сестре. Он шел за Мирен, а когда увидел, что Роджерс схватил ее и потащил в гараж, задумался, как поступить. Какое-то время он сидел, затаившись за углом, но, когда Том побежал к гаражу, осознал связь между этим домом и тем местом, куда пошла его сестра. Нервным шагом Итан подошел к мастерской. Он страшился узнать, что там внутри, и понять, почему отец Тома вел себя так необъяснимо. Заглянув за дверь, он увидел борьбу, драку, а затем испуганное лицо Джины.

– Итан… – прошептала она.

Джина поднялась на последнюю ступень и осторожно ступила на пол. Защищаясь от Лэрри, она подняла обе руки.

– Лэрри… Дай нам уйти. Пожалуйста, – нервно проговорил Джим. – Полиция уже едет.

– Ты лжешь, – в гневе ответил он.

Роджерс не мог в это поверить: после стольких лет, в течение которых он не допустил ни одного промаха, все вдруг рухнуло из-за простых вопросов какого-то журналиста, который продолжал искать Джину. Лэрри чувствовал, что его загнали в угол. Джим понял, что Роджерс может напасть в любой момент, как кабан, готовый смять все на своем пути, лишь бы уйти живым из-под наведенного на него ружья.

– Джина… – повторил Итан.

Мысленно он перенесся в ту ночь, когда они, еще детьми, выбрались из пламени, вспомнил огонь, ярость и месть…

Несмотря на очевидные изменения, произошедшие в брате с момента их разлуки, Джина тут же узнала его.

Изгиб его бровей, цвет глаз, нос, похожий на маленькую оливку, как она всегда называла его. Когда Джина увидела Итана, что-то в груди вспыхнуло и она снова оказалась в том далеком, похожем на сон моменте, когда она сказала ему: «Увидимся дома». В течение стольких лет девушка вспоминала эти безобидные слова и говорила себе, что, знай она, что произойдет, то крепко бы обняла его и пообещала, что никогда не перестанет думать о нем. Но Итан уже не был прежним.

Шум ветра, доносившийся с океана, проникал сквозь щели в деревянных стенах, и его свист звучал мелодией драматических финалов. Вдруг Итан понял, что виновниками исчезновения его сестры были мистер Роджерс с сыном, и его обуяла неконтролируемая ярость.

– Это вы! – закричал он. – Это вы похитили ее! Вы похитили единственное, что у меня было! Единственное!

В ярости он бросился в мастерскую и кинулся на Тома. Парень с силой схватил Итана за руку, но было поздно: нож вошел ему в живот, пронзив желудок и поджелудочную железу.

– Итан, нет! – закричала Джина.

– Том! – воскликнул его отец.

Мистер Роджерс бросился к Итану и схватил того за сжимавшую нож руку. Брови Тома удивленно поднялись, и, опустив взгляд, он увидел, что его руки покрыты кровью. Он медленно опустился на пол, будто ноги были не в силах держать вес его тела, и оперся спиной о ножку рабочего стола отца.

В гневе мистер Роджерс потащил Итана по всей мастерской, словно половую тряпку, и внезапно замер, пригвоздив тело парня к стойке с инструментами. Выражение лица Итана вмиг изменилось и вместо неверия и страха на нем изобразилось удивление. Лэрри в растерянности наблюдал за этим изменением и понял, что Итан в панике пытается оглянуться. Один из крючков, на которых висели инструменты, пронзил спину парня до самого сердца. Мгновение спустя Итан застыл с широко открытыми глазами. Лэрри отошел, испугавшись того, что натворил. Многие годы он тащил за собой и скрывал самую большую ошибку в своей жизни. Несмотря на то, что иногда он и задумывался покончить со всем разом, у него не хватило смелости не только сделать это, но даже вообразить, что когда-нибудь он пересечет эту линию, которая всегда представлялась ему непреодолимой. Однако если человек спускается на одну ступень во мрак, дальнейший путь вниз – лишь вопрос времени: понемногу, день за днем, он будет опускаться все ниже, пока однажды, взглянув наверх, не осознает, как далеко он от света.

Никто не ожидал услышать внезапный крик: «Полиция! Руки вверх!» В мастерскую ворвались три полицейских с направленными на Лэрри пистолетами. Джина в испуге упала на пол и подползла к люку, чтобы обнять Кору, которая все это время не высовывалась наружу, как ей велела мать. Девять лет Джина провела, мечтая о том моменте, когда кто-нибудь спасет ее, сотни раз ждала услышать крики полиции, которые раз и навсегда положат конец этому кошмару.

Джим упал на пол рядом с Мирен и прикрыл ее своим телом. Он обнял ее так, как никогда не обнимал ранее, и в страхе отпрянул, чтобы посмотреть на ее закрытые глаза, посиневшие губы и белую кожу, которая с каждой секундой становилась все холоднее. Он заплакал. Он кричал, не обращая никакого внимания на полицейских, целящихся в голову Лэрри, который в глубине души тоже ждал этого дня. Конец всех историй никогда не совпадает с желаемым, но он всегда приносит неизбежную развязку. Дрожащими руками Джим погладил лицо Мирен, понимая, что ласкает ее в последний раз. Он вспомнил ночь, которую они провели вместе, свои острые вопросы, когда она еще была его студенткой. Их поцелуй и проигранные битвы. Мир, который они пытались изменить, и правду, которую они всегда искали.

Он обнял ее тело. Внутри он кричал и плакал. Джим поцеловал ее в лоб и, безутешно рыдая, прислонился к ее лицу своим. С его губ сорвалось: «Я люблю тебя». И вдруг, в последний миг, Мирен выдохнула слабое:

– И я тебя.

Эпилог

– А что с Мирен Триггс? – спросила женщина с первого ряда, как только настала очередь вопросов и ответов.

Всю презентацию она держала в себе этот заранее подготовленный вопрос. Прежде чем ответить, Джим на несколько мгновений задумался. Профессор Шмоер чувствовал себя неуютно перед такой многочисленной публикой, абсолютно не похожей на привычную для него аудиторию студентов. В