Читать книгу - "Игра души - Хавьер Кастильо"

– Оливия? Моя… Моя дочь, – в растерянности ответил Джим.

– А почему Оливия дрожит? – с любопытством спросила девочка.

– Дрожит? Что ты?.. – сказал Джим, переводя взгляд на Кору.

Малышка повернула к нему телефон, и он увидел на экране надпись «Входящий вызов». Ему звонила Оливия.

– Здесь есть связь! – изумленно воскликнул Джим.

Глава 48

Ночь 26 апреля 2011

Мирен Триггс

Всю жизнь я искала правду, в то время как она всегда была внутри.

Обхватившая меня рука – не рука Итана. Что происходит? Кто это?

Я вижу смерть в черных глазах старушки, чувствую ее в пустоте моей груди, в моем последнем вздохе под его рукой, закрывшей мне рот.

– Что ты делаешь, Лэрри? Мы должны помочь этой девушке, – говорит женщина.

И вдруг я понимаю, какую большую ошибку совершила, придя сюда.

Миссис Адель Роджерс смотрит на меня взглядом, в котором смешалось удивление и недоверие. Я вспоминаю, как видела ее на поисковых рейдах, когда искали Джину. Это бабушка Тома, молодого человека, с которым встречалась Джина на момент своего исчезновения. Под воздействием адреналина я вспоминаю все как в замедленной съемке: вот она сидит за одним из столиков кафе и рассказывает, где, по ее мнению, надо искать девочку. То, что я вижу ее здесь, заставляет почувствовать некое облегчение, несмотря на то, что я понимаю, что все вот-вот разрешится. В конце концов, по ее глазам я вижу, что она хороший человек и что она беспокоится обо мне.

– Лэрри! Разве ты не видишь, что она ранена? – восклицает она, не понимая, что происходит.

– Замолчи, мама! – в ярости орет он.

Он оттаскивает меня назад, поднимает на руки и несет прочь от дома. Мои ноги висят в тридцати сантиметрах от земли, рот зажат его грубыми, толстыми пальцами, от которых пахнет опилками.

– Лэрри! Ты что… Сошел с ума? Этой девочке нужна помощь! Что ты творишь?

Тело совсем ослабло, и я едва ли могу бороться с мощными руками Лэрри. Что происходит? Почему он схватил меня? Мысли не слушаются. Со мной на руках он открывает гараж и бросает на пол, словно охапку дров, которые собирается рубить.

– Ай! – кричу я от боли. – Что… Что вы делаете?

Мне страшно. Я смотрю на него снизу вверх, и мне кажется, что он в три раза больше меня. Сейчас я всего лишь беззащитный раненый щенок. На виске у Лэрри вздулась вена, лицо побагровело от злости. Из гаража он сделал что-то наподобие столярной мастерской. В гневе он мечется от одной стены к другой. Его движения так порывисты, что он ударяется головой о свисающий с потолка светильник. Свет начинает моргать, отбивая во мраке ритм моего сердца.

Лэрри направляется к столу с инструментами и берет оттуда какой-то предмет. Мгновение спустя он приставляет к моему горлу отвертку. Ее конец мягко упирается в мое тело, чтобы нанести последний удар.

– Ты пришла с ним, да? – вопит он вне себя от ярости.

– Что?.. – От боли я едва могу говорить. – Прошу, помогите…

– Зачем ты заявилась в мой дом?! Ты тоже журналистка, да?! Как и этот очкарик. Твою мать!

Он пододвигается ближе, чтобы рассмотреть мое лицо, наполовину скрытое нарисованной маской, которая сбежала уже до самых губ.

– Ты… Истекаешь кровью… – вдруг говорит он, смотря на мой окровавленный живот.

– Прошу, позовите на помощь. Вызовите скорую, – шепчу я.

Я не знаю, сколько еще смогу продержаться. Я начинаю терять сознание. Мне срочно нужна помощь.

Он снова встает и делает глубокий вздох. До него доходит, что его руки запачканы моей кровью, и я чувствую, как его напряжение превращается в панику.

Я не понимаю, почему Лэрри Роджерс схватил меня, но у меня нет сил, чтобы думать об этом. Стены дрожат, пол кружится. Я кашляю, и на полу появляется пятно крови. Это нехорошо. Думаю, я умру. Это понятно по тому, как все сильнее и сильнее бьется сердце, будто оно мчится к обрыву, где гаснет свет. Возможно, во мраке я и найду что-то, но сейчас, предчувствуя конец, понимаю, какой глупой была.

Я никогда не была «мертвой при жизни». Теперь, в глубине души, я боюсь потерять те чувства, которые, казалось, переживала отстраненно и с сожалением. На самом деле они жили внутри меня, будто моя душа была рамкой картины, которая очерчивала границы моего характера, мои тени, свет и цвета, которыми я показывала себя миру.

После стольких лет, проведенных в печали, эти цвета стали темными и мрачными, но я наконец понимаю, что даже при моем образе жизни я радуюсь и страдаю теми оттенками, которые придает мне моя собственная картина. Я отдаляю от себя мужчин, потому что чувствую себя сломанной игрушкой. Я одержима поисками людей, потому что должна найти саму себя. Мне нравится быть одной, потому что в действительности я получаю удовольствие от времени, проведенного в изучении уголков моего сердца.

– Пожалуйста… – произношу я из последних сил, которые только могу найти, – помогите…

Последнее слово прозвучало шепотом.

– Говори! Что ты знаешь?! Вы пришли вместе? Кто это с тобой сделал?

– Вме… сте?..

Мне тяжело дышать. Я не понимаю его вопроса.

– Черт, черт! – орет он.

Он хватается руками за голову и с силой ударяет по столу.

– Мне придется спустить тебя вниз, – говорит он. – Я не могу никуда отвезти тебя. Понимаешь? Я не могу рисковать, чтобы… Чтобы началось расследование. Они увидят кровь и… Захотят проверить, не я ли сделал это с тобой. И… Найдут их.

– Что?.. – шепчу я.

Глаза закрываются. Мужчина отходит на несколько метров, наклоняется над люком и, открыв замок, с трудом поднимает дверцу. Роджерс торопится, будто боится, что что-то внизу сбежит оттуда.

– Что… Ты собираешься… Прошу… Мне нужна…

Внезапно он произносит слова, после которых я наконец понимаю все.

– Я не могу допустить, чтобы нашли Джину, – бормочет он сквозь зубы, словно думая вслух.

Услышав имя Джины из уст Роджерса, я осознала смысл каждого шага, который вел меня сюда. Ответ всегда находился в том самом доме, который был отвергнут еще во время первого этапа расследования. Я с трудом собираюсь с силами, чтобы заглянуть ему в лицо, и понимаю, что именно он был недостающей деталью пазла.

Итан сказал правду: он не причинил вреда своей сестре. Даже Маллоу и Божьи Вороны, кажется, не имеют никакого отношения к ее трагическому финалу.

– Джина дошла до этого дома, верно? – спрашиваю я из последних сил.

Он замирает и печально смотрит на меня.